Изучение тюркских языков в русском языкознании имеет давнюю традицию. Ранние контакты восточных славян с тюркскими племенами, возникшие еще до образования в IX в. Киевской Руси, создали условия для изучения тюркских языков. Особенно интенсивно изучение тюркских языков началось во время монголо-татарского нашествия в XIII-XV вв. и поддерживалось необходимостью сношений с Золотой Ордой. Это, безусловно, вызвало интерес к истории, этнографии, языкам тюркских народов, способствовало зарождению научной тюркологии в России. Интенсивное и планомерное изучение тюркских языков наблюдается при Петре I, тогда и началось собирание лингвистического и этнографического материала. В этом плане особое значение имеют экспедиции, организованные в XVIII в. Петербургской Академией наук с целью изучения Сибири, Поволжья, Кавказа, Средней Азии, особенно Вторая академическая экспедиция 1769-74 гг., которая впоследствии издала четырехтомный «Сравнительный словарь всех языков и наречий» (1790-91 гг.). Словарь включал слова из 279 языков Российского государства, в том числе лексический материал из 19 тюркских языков и диалектов, и вобрал в себя материалы из многочисленных рукописных словарей. Главным образом, это «Русско-татарский словарь» С. Хальфина (1785), «Словарь Дамаскина» (1785) и др. Одновременно в учебных заведениях Казани, Астрахани, Москвы, Омска, Тобольска впервые вводится как учебная дисциплина татарский язык.
Постепенно русское языкознание вовлекает в круг своих интересов все большее количество тюркских языков; углубление самих исследований сделало тюркологию уже в середине XIX в. самостоятельной областью, и она была включена в орбиту научных исследований в сравнительно-историческом аспекте.
Вторая половина XIX в. считается новым этапом развития русской тюркологии, связанным с научной деятельностью В.В. Радлова. В это время расширяется сфера изучения тюркских языков. В аспект лингвистических исследований были включены не только живые, но и мертвые древнетюркские языки. Выдающийся ученый В.В. Радлов с 1859 г. работал над фундаментальным трудом «Опыт словаря тюркских наречий», объединенный в 4-х томах. Одновременно занимался изучением языков, фольклора, этнографии, археологии народов Алтая и Западной Сибири; в 1866 г. вышел первый том серии «Образцы народной литературы северных тюркских племен»; в 1883 г. опубликована «Сравнительная грамматика северных тюркских языков».
Значителен вклад В.В. Радлова в изучение памятников древнетюркской письменности. Он издал серию работ «Древнетюркские надписи из Монголии», где содержатся тексты памятников, их перевод, словарь и грамматический очерк. В этом направлении особое место занимают труды русских тюркологов П.М. Мелиоранского, С.Е. Малова, А.Н. Самойловича, Н.Ф. Катанова.
История научной тюркологии тесно связана с центром преподавания тюркских языков. В начале XIX в. они изучались в Петербургском и Казанском университетах. Кафедру турецкого и татарского языков в Казанском университете с 1828 г. возглавил А.К. Казем-Бек, автор «Грамматики турецко-татарского языка» (1839 г.). Эта кафедра долгие годы определяла лингвистические традиции русской тюркологии. Позднее руководили кафедрой И.Н. Березин, Г.А. Ильминский. В Петербургском университете работали такие известные ученые, как О.И. Сенковский, А.О. Мухлинский, В.Д. Смирнов, А.Н. Самойлович. А в 1855 г. в Петербургском университете был создан факультет восточных языков, который расширил изучение тюркских языков, впоследствии, с 1920 г., преобразованный в Институт живых восточных языков, а в 1938 г. влившийся в Московский институт востоковедения. В 1943 г. было создано восточное отделение на филологическом факультете МГУ, руководимое Н.К. Дмитриевым и в 1958 г. преобразованное в Институт стран Азии и Африки при МГУ.
Соответственно, русская тюркология к началу ХХ века, как сказано выше, достигла высокого уровня развития, благодаря чему она стала основным источником научных сведений по тюркским языкам и для европейского языкознания.
Как отмечает А.Н. Кононов, тюркология в своих задачах и целях, в методах лингвистической работы и в самих теоретических концепциях, подобно другим филологическим дисциплинам русского востоковедения, черпала идеи из общего и русского языкознания. И эта научно-исследовательская традиция продолжается в лингвистических трудах русской тюркологической школы советского периода, претерпевая определенные изменения.
Вместо эпизодического и разрозненного изучения отдельных грамматических явлений, как это имело место в дооктябрьской тюркологии, уже в ХХ веке, в советское время, началось систематическое и планомерное изучение различных тюркских языков. В результате этой работы в настоящее время тюркология располагает большим числом блестящих исследований как общего, так и прикладного характера мирового уровня языкознания.
Важнейшие изменения произошли в представлениях и понятиях, относящихся ко всей грамматике в целом и ее дисциплинам - морфологии и синтаксису. Впервые в истории тюркология определилась в целостном виде, т.е. со стороны формы и содержания, ее основных единиц - частей речи и других категорий. Определились также предмет и состав синтаксиса. Синтаксис, как самостоятельная дисциплина грамматики, в дореволюционной тюркологии не имел ясных очертаний исследования. В единичных работах, относящихся к синтаксису или освещавших синтаксис подробнее, чем в других работах, учение о предложении сводилось к начальным сведениям и составляло один из разделов, большая часть которого, однако, была посвящена употреблению грамматических форм имени и глагола в предложении.
Изменение представлений о грамматике тюркских языков требовало также изменения методов ее изучения. С 30-х годов в советскую тюркологию трудами Н.К. Дмитриева и других начинает внедряться - сначала в морфологию, а затем и в синтаксис - метод изучения грамматических явлений через анализ грамматических категорий и их взаимно связанных комплексов - систем. Идея такого метода, как известно, была изложена акад. А.А. Шахматовым в его учении о частях речи в русском языке. Модифицированный применительно к тюркским языкам метод изучения по грамматическим категориям стал в тюркологии господствующим как в описании современного, так и исторического состояния грамматики тюркских языков. При помощи указанного метода были получены почти все первоначальные сведения о тюркских языках.
Прежде всего, надо отметить, что в это время бурное развитие получает школьное и вузовское образование на местах, требовавшее создания школьных учебников и вузовских курсов по языку; тем самым расширяются социальные функции национальных языков. Этот фактор, роль которого полностью определилась с начала 30-х годов, продолжал оказывать все возрастающее влияние во все последующее время.
Наряду с этим русская тюркология продолжала также составление общих фонетико-грамматических описаний языков, при котором нередко освещались важнейшие вопросы грамматики различных тюркских языков. Одновременно проводилась активная научная работа в многочисленных тюркологических центрах нашей страны.
И сегодня можно выделить целый ряд грамматик по различным тюркским языкам, составленных А.Н. Самойловичем (1925), В.А. Гордлевским (1928), Е.Д. Поливановым (1926), Н.К. Дмитриевым (1940, 1948), А.К. Боровковым (1935), А.Н. Кононовым (1941, 1956), А.П. Поцелуевским (1929), Н.А. Баскаковым (1940). Впоследствии молодые национальные кадры в новых тюркологических центрах первые научные мысли черпали часто с помощью этих грамматик, находя в них основу для дальнейших исследований.
Обращаясь к теоретическим исследованиям по грамматике, к научным достижениям в области индоевропейских флективных языков, советские тюркологи проявили особый интерес к теоретическому опыту дореволюционного языкознания. Роль русского языкознания оказалась весьма существенной в процессе развития и роста советской тюркологической школы, вступления ее в пору своей теоретической зрелости в постановке и решении или разработке целого ряда кардинальных проблем тюркологии, в первую очередь - в области грамматики.
Наиболее важный итог за истекшие десятилетия в области изучения грамматики тюркских языков состоит в том, что были выяснены в деталях важнейшие особенности морфологии и синтаксиса тюркских языков, начато планомерное изучение их исторического развития. Многие морфологические и синтаксические черты тюркских языков, в числе их и те, которые были предметом изучения в дореволюционной русской тюркологии, исследованы вновь. Трудно найти вопросы грамматики, которые не были бы предметом иногда неоднократного специального изучения русских тюркологов. Одной из главных по своему значению перед тюркологами встала проблема частей речи.
В дореволюционной тюркологии признавалось, что в лексических единицах, входящих в обширный разряд имен, формальной дифференциации имени на существительное, прилагательное и наречие не существует, хотя, надо сказать, В.В. Радлов в своих «Altürkische Inschriften der Mongdei» в перечне частей речи и словообразовательных аффиксов выделял как существительные, так и прилагательные.
Традиционное определение на именные части давали в первых тюркологических работах послеоктябрьского времени. Е.Д. Поливановв 1922 г. в представленных тезисах «О принципах построения турецкой грамматики» отмечал: «Изменяемые части речи делятся, во-первых, на глаголы и на обширный класс имен (куда войдут и прилагательные, и местоимения) на том основании, что имена и спрягаются, и склоняются, но глаголы только спрягаются, а не склоняются…» И далее: «Такого различия, как между русскими существительными и прилагательными (т.е. своеобразной системы склонения для каждой из этих частей речи), в турецком нет, прилагательные выделяются только как подкласс, на основании таких признаков, как суффиксы сравнительной степени –рак и образование интенсива» . Близкую к этой точку зрения развивал и А.Н. Самойлович (1925).
В середине 30-х годов А.К. Боровков предложил определение частей речи, в числе их именных, как разрядов основ, каждый из которых имеет свойственное ему значение предмета, признака и т.д., формальные показатели и синтаксические функции. Подход А.К. Боровкова, предложенный в русле общих трактовок определения частей речи, в советском языкознании получил признание и в настоящее время принимается большинством современных тюркологов.
В последующие годы предлагались другие теоретические решения для дифференциальных признаков частей речи. Одни из них были ориентированы главным образом на словообразовательные формы частей речи и частично на синтаксические функции (И.А. Батманов, 1955). В других, при сохранении общей схемы А.К. Боровкова, была предложена дифференциация словообразовательных форм на лексико-семантические (собственно-словообразовательные формы) и лексико-функциональные (формы частей речи) (Н.А. Баскаков, 1952). В третьих была высказана мысль о грамматической интерпретации семантического признака, разном удельном весе указанных выше трех дифференциальных признаков в применении к различным частям речи (Э.В. Севортян, 1957). Предлагались и другие сочетания указанных критериев.
Независимо от учения о частях речи в центре внимания российских тюркологов была проблема словообразования, представляющая собой отчасти ту же проблему частей речи, но в ином аспекте. Интерес к словообразованию имел своим источником ряд факторов, среди которых ведущими были насущная необходимость сближения литературных языков с общенародной основой разговорных языков и создание лингвистической терминологии по старо- и младописьменным тюркским языкам.
Существенное значение для исследований по словообразованию имели, как было отмечено выше, грамматики Е.Д. Поливанова, А.Н. Самойловича, В.А. Гордлевского, Н.К. Дмитриева и других. Особое внимание в них уделялось аффиксальному словообразованию.
Наряду с вопросом о способах словообразования в центр внимания тюркологов стали вопросы семантики, продуктивности, форм и состава словопроизводных аффиксов, основ словообразования и другие.
Уже в 40-50-е годы активно включаются в научно-исследовательскую работу национальные кадры, среди которых С.К. Кенесбаев, П.А. Азимов, Т.М. Гарипова, В.М. Насилов, А.А. Юлдашев и многие другие, которые интенсивно работали над многими проблемами словообразования.
Э.В. Севортяном был предложен способ изучения словообразовательных явлений – по моделям, где рассматриваются значения аффиксов, их реализация в зависимости от лексических разрядов основ словообразования, семантическое строение производного слова и его отношение к исходной основе.
Близкие предложенной мысли высказывает Н.А. Баскаков, только с иной интерпретацией форм именного и отглагольно-именного словообразования. Наряду с этими, перед тюркологами встали другие вопросы в разработке аналитических форм словообразования, поскольку не было ясно, к какой сфере языка следует отнести огромную массу фактов аналитического словообразования – к синтаксису, лексике, морфологии; можно ли весь этот материал отнести к словообразованию или их надо классифицировать по-другому. Среди работ можно выделить исследования С.К. Кенесбаева, Т.М. Гарипова, С. Джафарова и других, посвященных словообразованию в тюркских языках и отвечающих на многие вопросы.
В работах 50-х годов различные типы аналитических выражений с лексической функцией объединены в обширный отдел сложных слов (в смысле аналитических форм слова), куда вошли, с одной стороны, лексиколизованные словосочетания (от устойчивых сочетаний до идиом) с разной спаянностью компонентов, с другой – парные образования и составные глаголы. С этого времени у большинства специалистов сложные слова подразделяются на образованные способом сочинения и способом подчинения. Последним охватываются все фразеологизмы, за словообразовательную форму которых принимаются формы свободных словосочетаний, от которых они происходят.
До этого первые сведения о сложных словах и их особенностях уже приводили в грамматиках А.Н. Самойловича и В.А. Гордлевского, в которых представлены основные типы сочетаний сложных слов. В это же время, т.е. в 1930 г., вышла специальная работа Н.К. Дмитриева о парных сочетаниях в башкирском языке, внесшая существенные теоретические положения в построении сложных слов и их сочетаний; особое внимание уделяется сложным глаголам аналитических образований, неоднородной природе этих образований и т.д. В последующих исследованиях данная проблема получила дополнительные важные уточнения.
Разработка проблемы предложения, сложного и особенно сложноподчиненного предложения в русской тюркологии восходит к синтаксической традиции дооктябрьской тюркологии. Она берет свое начало с «Грамматики алтайского языка» (1869) и состоит в том, что глагольно-именные обороты со своим субъектом в родительном либо в основном падеже рассматриваются в качестве «полных» или «сокращенных» придаточных предложений, соответствующих русским придаточным предложениям с относительной связью. Сочетания личного глагола с предшествующим деепричастием мыслится как переход от простого предложения к сложному.
Грамматики по тюркским языкам первой половины ХХ века (Гордлевский, 1928; Боровков, 1935) были построены по принципам традиционных грамматик XIX века.
Впервые принципиально иная трактовка неличных оборотов была дана в «Краткой учебной грамматике современного османо-турецкого языка» А.Н. Самойловича (1925), который включал и отдел придаточных предложений, наряду с аналитическими предложениями в лично-предикативной форме и с союзом, также деепричастные и инфинитивные обороты со своим подлежащим в основном падеже (= в данном случае именительному падежу), отличным от подлежащего главного предложения. Все глагольно-именные обороты с субъектом в родительном или основном падеже А.Н. Самойлович отнес к распространенным членам простого предложения.
А.Н. Самойлович предложил свою теорию сложноподчиненного, соответственно, придаточного предложения в турецком языке. Он стал на строго грамматическую точку зрения, специально подчеркнув в своем изложении грамматическое понимание предложения и его основных членов и в обоснование своей точки зрения привлек то положение, что «в турецком синтаксисе конструкция «подчинения» преобладает, сравнительно с русским синтаксисом, над конструкцией «сочинения» как в отношении одного предложения, так и в отношении сочетания отдельных предложений» (1925).
Учет подлежащего предложения как обязательной величины при анализе придаточного (как и вообще любого) предложения после грамматики А.Н. Самойловича стал обязательным в дальнейшей разработке вопросов сложного предложения и особенно сложноподчиненного предложения в тюркских языках.
Признание особой формы придаточного предложения в виде подлежащего (в основном падеже) + сказуемое в неличной форме составило принципиальное различие между позицией А.Н. Самойловича и Ж. Дени, который в своей известной грамматике в качестве придаточных предложений признал лишь предложения со сказуемым в личной форме, а все обороты с неличными формами глагола, в числе их и те, что имеют свое подлежащее, отнес к «мнимым предложениям» (quasipropositions). В принципе такой же взгляд на придаточное предложение и неличные обороты был высказан также И.А. Батмановым (1933, 1955), В.М. Насиловым (1940), С.С. Жиенбаевым (1945).
В начале 40-х годов в «Грамматике кумыкского языка» Н.К. Дмитриева и в «Основах синтаксиса туркменского языка» А.П. Поцелуевского была предложена общая трактовка сложного, в частности, сложноподчиненного предложения в тюркских языках с особым вниманием к разным типам придаточных предложений и синтаксическим конструкциям с неличными формами глагола.
Названными книгами в советской тюркологии начинается новое направление в области синтаксиса сложного предложения.
В 1948 г. Н.К. Дмитриев выступил с другой книгой - «Грамматика башкирского языка», в которой подвел итог своим исследованиям в области фонетики и грамматики тюркских языков, в том числе по основным вопросам сложноподчиненного и особенно придаточного предложения.
В соответствии со взглядами на предложения, Н.К. Дмитриев выдвинул два признака придаточного предложения в тюркских языках: 1) относительно логическая самостоятельность содержания придаточного предложения и 2) отдельно выраженное сказуемое в одной из выражающих сказуемность личных форм глагола. Помимо названных, А.Н. Самойлович предложил - в качестве дополнительного критерия – наличие собственного подлежащего, отличного от подлежащего главного предложения. Эти признаки долго дискутировались, но и сегодня нет единого решения вопроса.
Следует отметить, что А.П. Поцелуевский исходил из традиционного для всей тюркологии взгляда на преобладание именной категории над глагольной в истории тюркских языков и из именного характера древнетюрского предложения. Глагольно-именные обороты с логическим субъектом в родительном падеже А.П. Поцелуевский назвал «потенциальными предложениями». Он подчеркивал, что придаточное предложение с неличной формой сказуемого «в грамматическом отношении рудиментарно, так как оно не имеет законченной и согласованной формы» и что только следующая ступень придаточного предложения со сказуемым в личной форме «представляет собой законченное придаточное предложение, соответствующее логической завершенности выражаемого им суждения».
Указанные выше критерии определения придаточных предложений нашли отражение уже в ряде академических грамматик по тюркским языкам во второй половине ХХ века: «Современный казахский язык» (1962), «Туркменский язык» (1964), «Грамматика азербайджанского языка. Часть вторая. Синтаксис» (1959) и др.
Несмотря на возражения против функциональной классификации, все тюркологи-синтаксисты, в их числе и те, кто в принципе возражал против функционального критерия, следовали в классификации придаточных предложений функциональной, нередко параллельно с ней структурной (по формам построения сложноподчиненного предложения и средствам связи его компонентов), которая, как известно, многообразно развивается в современной тюркологии.
Одним из результатов изучения сложного предложения на материале многочисленных тюркских языков был вывод российских тюркологов о том, что традиционная трактовка сложноподчиненного предложения как суммы простых предложений иллюзорна, что на самом деле части сложного предложения, каждая в отдельности, не имеют смысловой и интонационной законченности, они в некоторой степени теряют свою самостоятельность; без придаточного главное предложение неполно и недосказано. Подчеркивается, что сложное предложение отличается от простого не сложностью мысли, а своим строением и т.д.
Изучение сложноподчиненного предложения вплотную подвело тюркологов к проблеме предложения в тюркских языках, так как стало очевидным, что фундаментальное решение, например, вопроса о синтаксической природе неличных оборотов, прямо зависит от основных свойств и характеристик предложения в тюркских языках.
Поэтому с 50-х годов начинается специальная разработка вопросов простого предложения, и эта тема продолжает и поныне занимать внимание отечественных тюркологов.
На первом этапе исследований анализ предложений основывался на понимании предложения как речевого выражения суждения, на признании параллелизма в строении того и другого.
В соответствии с логическим истолкованием предложения само предикативное (сказуемостное) отношение понималось довольно часто как отношение членов суждения, а члены предложения – как члены суждения.
Признавая предложение со стороны содержания как выражение высказывания, многие русские тюркологи за основу предложения принимают предикативные отношения между подлежащим и сказуемым. Одни ученые (мнение восходит к русской тюркологии XIX в.) рассматривают сказуемое как самый важный член предложения, и это положение в современном языкознании является господствующим, хотя существует и другое мнение.
В последующих работах, следуя В.В. Виноградову, предикативность рассматривается как отношение содержания предложения высказывания к действительности (Закиев, 1954; Будагов, 1963).
Соответственно двум разным определениям предикативности различно решается также вопрос о средствах и формах ее выражения.
Сторонники первого взгляда на предикативность основную синтаксическую форму ее выражения видят в порядке слов, морфологическую – в лично-предикативных показателях (М.Б. Балакаев, Э.В. Севортян). Другие представители данного направления указывают на категорию лица как средства предикативной связи слов.
Разногласия между тюркологами по вопросу о структурных типах предложений касались преимущественно классификационных признаков. Одни авторы исходили из способов выражения односоставного предложения (М.З. Закиев, 1959), другие исследователи считали необходимым принимать во внимание также коммуникативные функции слов или словосочетаний в роли односоставного предложения, как это мы видим, например, в грамматике турецкого языка А. Н. Кононова (1956). В этом направлении стоит выделить исследования А.И. Ахматова по синтаксической конструкции предложения в балкарском языке, которые сыграли существенную роль в развитии синтаксиса для всей тюркологии.
Суммируя результаты исследований русской тюркологии в области изучения грамматики, необходимо указать, что исследователи неоднократно возвращались к проблеме строения слова, объединяющей в себе ряд узловых вопросов языковой структуры. В ходе различных грамматических исследований наметилась общая тенденция к дальнейшей дифференциации аффиксальных форм: специального выделения форм частей речи, внутреннего разграничения словоизменительных аффиксов и др.
Однако в современной тюркологии пока нет общепринятого решения вопросов, относящихся к строению слова. Имеются различия в интерпретации разных типов или конкретных групп аффиксов, их места в строении слова и т.д. Так, в исследованиях Н.А. Баскакова внимание сосредоточено на неоднородности структуры слова в зависимости от его именного или глагольного характера, а У.Б. Алиев и Э.В. Севортян предлагают принципы разграничения словообразовательных форм от словоизменительных, исходя из разных аспектов, и т.д.
Следовательно, рассмотренные положения русской тюркологической школы явились концептуальной основой национального тюркского языкознания ХХ в. Все эти и другие проблемы тюркских языков в современном языкознании являются предметом научного интереса академических и вузовских центров Москвы, Санкт-Петербурга и всех тюркоязычных республик. Исследования продолжаются, ставятся другие, более сложные теоретические проблемы тюркского языкознания, отвечающие уровню мировой науки.
Despite the fact that F. Zeynalov not consistently worked on the vocabulary of Turkic languages, it showed its position in this area. He touched in his articles such questions that have not yet been resolved.
Keywords: vocabulary of Turkic languages, linguistic terms, dialects and sub-dialects.
Несмотря на то, что область лингвистики, которой занимался Ф.Зейналов, была морфология тюркских языков, его всегда интересовали проблемы лексики тюркских языков. Его статьи «Необходимость создания словаря сравнительных лингвистических терминов тюркских языков» и «О вопросе тюрко-монгольских лексических параллелей» с этой точки зрения представляют особый интерес.
Статья «Необходимость создания словаря сравнительных лингвистических терминов тюркских языков» была напечатано в Истанбуле . В этой статье автор поднимает вопросы, которые до сегодняшнего дня не нашли своего решения . Создание общетюркского языка, сравнительного словаря лингвистических терминов и в наши дни являются актуальными проблемами тюркологии. В современных тюркских языках употребляются лингвистические термины, которые выражают одно понятие разными словами.
Ф.Р. Зейналов отмечает, что исследовательские труды, написанные в национальных языках, были известны только в определенных кругах, остались в замкнутой рамке. По его мнению, причиной этого является отсутствие одного реферативного журнала и общих сравнительных лингвистических терминов. Автор отмечает, что лингвистические термины в тюркских языках должны или искусственным образом образоваться, или во многих более близких тюркских языках они могли бы быть общими (например, огузской, кыпчакской, карлугской и т.д.).Так, лингвистические термины в тюркских языках должны образоваться или на основе исконно тюркских слов или на основе слов одного их тюркских языков. Это могут быть и заимствованные общеупотребительные слова, которые подчиняются правилам тюркских языков.
В этой статье рассматриваются разные формы лингвистических терминов, выражающих одни и те же понятия в тюркских языках. Здесь говорится также о терминах, которые в том или ином значении совпадают друг с другом. Наблюдается, что в огузской группе тюркских языков термины, называющие вспомогательные части речи, почти совпадают. Ф.Р. Зейналов говорит о необходимости составления сравнительного словаря лингвистических терминов. Он считает это необходимым потому, что исследователи могли ознакомиться с лингвистической литературой в разных национальных языках.
Он предлагает взять за основы следующие принципы при составлении словаря:
1) Выбор часто употребляемых слов терминов, 2) Было бы целесообразно, если бы один вариант словаря был составлен на русском языке, 3) Сначала надо составить русский словарь, а потом найти соответствие слов в разных тюркских языках, 4) После издания одного варианта словаря можно потом на основе этого варианта печатать его в конкретном тюркском языке 5) Чтобы эффективно пользоваться словарем можно дать индексы в конце словаря.
В статье в сравнительной форме даются примеры лингвистических терминов, относящихся к разным группам тюркских языков. Здесь особое внимание уделяется терминам, которые употребляются в огузской, кыпчакской, карлукской, уйгуро-огузской и киргизо-кыпчагской языковых группах. Так Ф.Р. Зейналов создает пример первого сравнительного словаря языковых терминов в тюркских языках. К сожалению, после Ф.Р. Зейналова в тюркологии не были попытки создать такой словарь, этой проблемой даже ни какой тюрколог не занимался.
А в статье автора «О вопросе тюрко-монгольских лексических параллелей» говорится о соответствиях в лексическом составе тюркского и монгольского языка . Автор анализирует этот вопрос в историческом аспекте. Так как, большая часть слов, общих в обеих языковых группах (монгольских и тюркских языковых групп) имеет тюркское происхождение. Наблюдается тот факт, что соответствия в составе словаря в основном связаны с общением и носят региональный характер. Ф.Р. Зейналов акцентирует на то, что при определении соответствий в тюркских и монгольских словах, необходимо опираться на древние памятники. Так как, сравнение современных языков значительно усложняет выявления этого сходства. Вот почему, автор правильно считает основным принципом исследования исторический принцип.
Некоторые слова, являющиеся исторически общими, в тюркских языках подвергались очень сильным изменениям, но в монгольском языке они сохранились в первичном варианте или подверглись не очень значительным изменениям. Автор отмечает что, учитывая исторический процесс развития каждой языковой группы, необходимо хорошо знать специфические особенности, грамматическую и фонетическую структуру каждого языка, пути их развития и изменения. По его мнению, для определения общего слоя лексического состава тюркских и монгольских языков, нужно привлечь к сравнению слов и терминов, относящихся к различным областям этих языков. Как известно, лексический состав этих языков, условно разделяют на 3 группы: слова, выражающие имя, признак или качество, действие. Ф.Р. Зейналов, выступая с этой позицией, сравнивал тюркские и монгольские слова в рамках ареалов их распространения.
В группу тюркских-монгольских общих терминов, обозначающих имя входят названия растений, человеческие имена, названия годов, месяцев, и дней. Он показывает, что большинство общих тюркско- монгольских терминов, обозначающих имя, имеют тюркское происхождение, и они заимствовались монгольскими, тунгусскими и маньчжурскими языками. Отмечается что, большинство этих слов наблюдается в древних тюркских письменных памятниках, но не встречаются в памятниках монгольской письменности. Ф.Р. Зейналов с некоторыми такими существенными фактами доказывает что, общие для обоих языков слова являются тюркского происхождения.
Ф.Р. Зейналов анализирует каждую группу терминов по отдельности, приводит примеры, дает объяснение некоторых слов. Тот факт, что среди вспомогательных частей речи в тюркских и монгольских языковых группах не имеются параллели, дает автору основание прийти к мнению, что эти языки не имеют одинаковые генеалогические корни.
Как известно, есть лингвисты, которые относят тюркские языки к урало-алтайской семье, а иногда к алтайскую группу языков. Ф.Р. Зейналов именно с этой статьей утверждает что, тюркские языки не относятся к вышеуказанной семье языков, их следует считать отдельным языковым семейством.
Ф.Р. Зейналов исследует лексические проблемы тюркских языков, при этом он также говорит о лексических проблемах азербайджанского языка. Его статьи «О словообразовании» и «Некоторые замечания о появлении общественно-политических слов в азербайджанском языке в советские времена» посвящены к этому вопросу .
Несмотря на то, что Ф.Р. Зейналов не последовательно занимался исследованием лексики тюркских языков, он как ученый, тюрколог показал свою позицию в этой области.
1. Зейналов Ф.Р. Говоры Арпачайских селений. Ученые записки, Серия языка и литературы. АГУ, 1977. №6, s. 24-31, 1978-№1, с. 8-14.
3. Зейналов Ф.Р. Некоторые замечания об образовании общественно-политических слов в азербайджанском языке в советский период. АГУ, Записки филологического факультета, Баку, 1958. с.105-110.
4. Зейналов Ф.Р. Необходимость создания словаря сравнительных лингвистических терминов тюркских языков. Ученые записки АГУ Серия языка и литературы, 1973 №. 4, с. 90-95.
5. Зейналов Ф.Р. О вопросе тюрко-монгольских лексических параллелей. Лексико-морфологический строй тюркских языков. АГУ, 1981.
6. Зейналов Ф.Р. О вопросе тюрко-монгольских лексических параллелей Международный тюркологический съезд. Истанбул, 1973.
ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙЛЕКСИКИ
ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1.1. Вопросы ономастики в русском и тюркских языках
1.2. Особенности лексики в ономастике тюркских языков
1.3. Происхождение и развитие тюркских заимствований
1.4. Сопоставительное изучение русской и тюркской лексики
ГЛАВА II. ПОНЯТИЙНО-ТЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОНОМАСТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
2.1. Общая этнокультурная лексика тюркского происхождения в русском языке
2.2. Антропонимы тюрского происхождения в русском языке
2.3. Оронимы и ойконимы тюркского происхождения в лексике русского языка
2.4. Топонимы и этнонимы в лексике русского языка
2.5. Мифонимы тюркского происхождения в русском языке
ГЛАВА III.СЕМАНТИКО-МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
ОНОМАСТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ ТЮРКСКОГОПРОИСХОЖДЕНИЯ В
РУССКОМ ЯЗЫКЕ
3.1. Синонимия в ономастике русского языка
3.2. Омонимия в системе мифологической ономастики
3.3. Морфологическая структура ономастической лексики тюркского происхождения
Настоящая диссертационная работа посвящена системно-комплексному исследованию заимствованных тюркских лексем этнокультурного содержания в русском языке. Всестороннее исследование этнокультурных элементов, их лексического и морфологического строя является одной из актуальных задач языкознания, ибо их сравнительно-сопоставительный и сравнительно-исторический анализ может дать ответ на многие не вполне ясные вопросы морфолого-лексического состава и исторического прошлого русского языка. Вопросы семантического, лексического и этимологического развития этнокультурных компонентов русского языка рассматриваются в диссертации в комплексе с проблемами их происхождения и классификации.
Исследование, прежде всего, ориентировано на то, что лексика и морфология в русском языке еще недостаточно изучены в сравнительно-историческом аспекте и в его отношении к тюркским языкам. Сравнительно-историческое исследование этнокультурных терминов требует выделения значительного пласта заимствований из тюркских языков, что является достаточно сложной и трудоемкой задачей. О сложности данной проблемы говорит тот факт, что в существующих работах мнения различных исследователей по проблеме происхождения ориентализмов и определения конкретного языка - источника тюркизмов во многом расходятся. По этой причине в диссертации сделана попытка широкого освещения вопроса о происхождении тюркизмов с привлечением данных по тюркским и индоевропейским языкам.
Лексика любого языка делится на слова, обозначающие общечеловеческие понятия, и слова с национальными этнокультурными значениями.
К словам с общечеловеческими значениями относятся, во-первых, служебные части речи, числительные, местоимения и некоторые разряды наречий, во-вторых - имена и глаголы, обозначающие общечеловеческие, практически вневременные и внепространственные понятия, например, "молод", "стар", "хорош", "плох", "дитя", "мужчина", "вода", "небо", "есть", "спать", "ходить" и т.п.
К этнокультурной лексике относятся: 1. Названия природных явлений, характерные для той области, где живут носители данного (определенного) языка. 2. Лексика материальной культуры. 3. Лексика духовной культуры: а) термины родственных и семейных отношений и половозрастной классификации людей; б) термины общественных отношений; в) слова, относящиеся к духовной жизни людей (музыка, искусство, развлечения), образованию и воспитанию; г) слова, характеризующие людей в системе общественных связей и ценностей; д) слова, относящиеся к мифологии, фольклору и обрядам (Ахметьянов, 1981, 52).
Необходимость исследования в совокупности этнокультурной лексики русского и тюркских народов диктуется самим материалом: данные по отдельным языкам дополняют друг друга и позволяют определить генезис и пути развития целого ряда понятий и выражений. Русский и тюркские языки и народы за последнее тысячелетие, т.е. в период их формирования в таком виде, в каком мы их сегодня видим, развивались в одинаковых или весьма схожих социально-политических и хозяйственно-экономических условиях, входили в состав одних и тех же государственных образований: Булгарию (Поволжскую Булгарию), Золотую Орду, Казанское ханство и Российскую империю. Это обстоятельство предопределило интенсивное взаимовлияние.
В то же время тюркские регионы России, слабо обособленные в географическом отношении, были подвержены сильнейшим внешним влияниям. Особое значение имело при этом то, что все тюркские народы российского государства входили в широчайший круг близкородственных тюркских народов, которые находились в непрерывном культурном общении в силу этнических, языковых, религиозных и прочих связей.
Исчезновение тюркских государств на территории России и создание Российской империи, переселение русских еще более осложнили этнокультурные отношения. Всякий раз, когда сменялась государственная власть, изменялись культурные установки, т.е. ориентации на определенные источники и стандарты культуры, а это приводило к переоценке ценностей, что отражалось и на судьбах слов, выражающих понятия, связанные с мифологией, фольклором, обрядами и другими этнокультурными понятиями. Все это делает этимологическое исследование слов, общих для русского и тюркских языков, трудным и важным, особенно если учесть, что история данных народов недостаточно освещена в письменных памятниках.
Актуальность темы исследования обусловлена рядом обстоятельств. Прежде всего, следует отметить, что русский язык характеризуется не только рядом специфических фонетических и грамматических особенностей, но и наличием в его лексике своеобразных характеристик, обусловленных историческими контактами с другими языками - как с генетически родственными, так и неродственными.
Значительное место в лексике русского языка занимают тюркизмы. Хотя некоторые аспекты тюркизмов в русском языке в той или иной мере затронуты в научных статьях и монографиях различных исследователей, однако в целом тюркская лексика еще не подвергалась всестороннему монографическому исследованию. Между тем тюркизмы характеризуются яркими специфическими признаками фонетического, семантического и морфологического порядка. На материале тюркизмов можно проследить различные звуковые процессы, лексико-семантические явления, морфологические изменения, что, безусловно, представляет значительный интерес для исследования русского и других славянских языков.
Для русского языка результаты комплексного исследования тюркизмов, в особенности этнокультурной лексики, могут послужить неоценимым источником восстановления отдельных фрагментов его истории.
Объект исследования - выявление лексических единиц тюркского происхождения, связанных с различными сторонами жизни и быта славянских народов. Недостаточная изученность русских ориентализмов в межкультурной перспективе требует комплексного анализа этнокультурных терминов тюркского происхождения в русском языке.
Предметом исследования являются этнокультурные лексические компоненты тюркского происхождения в русском языке.
Материал и источники исследования. Основным источником послужил материал русского литературного языка и фольклора. Кроме того, привлекается материал диалектов русского языка, а также других родственных славянских языков. Использованы также данные ряда старописьменных памятников и материалы словарей по русскому и контактным языкам.
Теоретико-методологической основой работы послужили труды известных отечественных и зарубежных специалистов-лингвистов по славянским, тюркским, арабскому, персидскому и индоевропейским языкам по аналогичным проблемам.
Степень изученности темы. Лексико-семантические и этимологические аспекты заимствованной этнокультурной лексики русского языка в монографическом аспекте изучаются комплексно впервые нами. В работе сделана попытка осветить пути проникновения тюркизмов в русский язык и показать степень адаптированности лексем языком-заимствователем.
На защиту выносятся следующие положения исследования:
1. Значительная часть этнокультурной лексики тюркского происхождения в русском языке представлена в виде связанных корней в составе основ, содержащих общие корни, но имеющих различное морфологическое оформление.
2. Выделение в русской заимствованной ономастике трех основных лексико-семантических пластов (антропонимов, топонимов, этнонимов) позволяет представить характер тюркской ономастики, ее отличительные и общие с остальными языками признаки.
3. Многие тюркские антропонимы в русском языке сохраняют связь с тюркскими этнонимами, выступают как коррелятивные пары, отличаясь вокализмом и консонантизмом. Этимологический анализ тюркских омонимов в русском языке дает возможность предположить, что в «. большинстве случаев первичные термины восходят к общему этимону, который является основой дальнейших семантических изменений.
4. Многие тюркские омонимы заимствованы контактными языками, * представляют производные формы благодаря дальнейшему морфологическому развитию тюркских корней и основ.
5. Результаты лексико-тематического и лексико-семантического исследований мифологической и ономастической лексики русского языка свидетельствуют, что заимствованные лексемы обладают признаками, характерными для всех тюркских языков.
Цель исследования. Основная цель нашего исследования заключается в выявлении и всестороннем, системно-комплексном описании этнокультурных элементов русского языка. Достижение этой цели требует постановки и решения ряда конкретных задач:
Анализ лексической структуры тюркских этнокультурных лексем в русском языке;
Установление и выявление архетипов и праформ в системе тюркской этнокультурной лексики в русском языке;
Выявление понятийно-тематических и лексико-семантических разрядов этнокультурных тюркизмов и определение их места в лексической системе русского языка;
Сравнительно-исторический анализ отдельных лексем в плане разрешения проблем их происхождения;
Характеристика фонетических, семантических и морфологических изменений тюркизмов в системе русского языка и по возможности их причинное обоснование.
Научная новизна исследования. Данная работа представляет собой комплексное многоаспектное монографическое исследование этнокультурных терминов тюркского происхождения в русском языке. В ней последовательно рассматриваются фонетические, морфологические и лексико-семантические особенности этнокультурных элементов русского языка. Проблема происхождения тюркизмов - одна из достаточно сложных и спорных проблем. В этой связи в диссертации дано широкое освещение этого вопроса с привлечением данных по тюркским, семитским, ^арабском^ и индоевропейским языкам. Научная новизна работы состоит и в том, что здесь определены и подробно освещены различные фонетические, семантические и морфологические процессы, характерные для тюркизмов русского литературного языка и его диалектов.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование исконных элементов и ориентализмов на фонетическом, лексико-семантическом и морфологическом уровнях имеет первостепенное значение для разработки вопросов описательной и сравнительно-исторической фонетики, лексикологии и морфологии русского языка. Результаты исследования тюркских лексем и морфем проливают свет на ряд невыясненных вопросов фонетики, морфологии, лексики и семантики русского языка в системе тюркизмов, что дает возможность проследить историю развития его многих структурных закономерностей на разных уровнях. Решение же таких задач невозможно без выделения значительного пласта тюркизмов и их всестороннего и системного исследования.
Практическая ценность работы состоит в том, что материалы и результаты исследования этнокультурных элементов в русском языке могут быть использованы: 1) в практике преподавания русского языка в школе и в вузе (спецкурсах и спецсеминарах по лексикологии); 2) при составлении учебников и учебно-методических пособий для студентов по соответствующим разделам, 3) при составлении различного рода словарей, в том числе и при составлении этимологического словаря русского языка; 4) в исследованиях по истории, этнографии и социологии.
Методы исследования. В диссертационной работе в основном используются сравнительно-исторический, сравнительно-сопоставительный и типологический методы с аппеляциями исторического и сравнительного характера к близкородственным языкам и к диалектам славянских языков. Попытки уточнения этимологии ряда лексических единиц потребовали широкого применения и методики сравнительно-исторического анализа. В ряде случаев результаты синхронного анализа освещаются в аспекте диахронии, привлекается также метод типологического анализа.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры карачаевской и ногайской филологии и кафедры русского языка Карачаево-Черкесского госуниверситета (2001-2005), а также на научных итоговых конференциях преподавателей и аспирантов Карачаево-Черкесского госуниверситета (20022005), результаты исследования нашли применение и в преподавательской деятельности, в работе со студентами. По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы, в которых отражаются основные положения и результаты проведенного исследования.
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка: использованной литературы и условных сокращений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сравнительно-типологическое изучение заимствованной ономастической лексики русского языка показывает, что она содержит несколько пластов различного хронологического уровня. Значительная часть мифологической лексики русского языка включает в себя слова, заимствованные из тюркских языков. Она содержит несколько разделов: а) огузско-полирегиональная ономастика, т.е. онимы, характерные не только для тюркских языков, но и для некоторых алтайских языков. Большая часть данной лексики представлена в виде связанных корней, т.е. в составе основ, содержащих общие корни, но имеющих различное морфологическое оформление; б) огузско-общетюркская ономастика, т.е. слова, известные в пределах огузских и других тюркских языков, но не распространенные в других алтайских языках; в) огузско-межтюркская ономастика, т.е. слова распространенные в основном в огузских языках, но имеющиеся также и в некоторых остальных группах тюркских языков; г) собственно огузская ономастика характерна только для огузских языков и отсутствует в других тюркских языках, (отсутствующие в других неогузских тюркских языка^.
Выделение в русской заимствованной ономастике трех основных лексико-тематических пластов: антропонимов, топонимов, этнонимов - дает достаточное представление о характере тюркской ономастики, ее отличительных и общих с остальными языками признаках.
В составе ряда русских антропонимов, заимствованных из тюркского источника, встречается оппозиция твердорядных и мягкорядных гласных: -а-= -э- = -и-, выполняющая смыслоразличительную функцию;
Ряд заимствованных антропонимов в русскому языке сохранился лишь в составе пассивной лексики, стали архаизмами и в литературном языке не употребляются. Антропонишв русском языке сохраняют вокативные, или звательные, формы тюркских первоисточников. Ряд антропонимов сохраняет формы с ласкательным или уменьшительным значением, выраженных в тюркском первоисточнике при помощи различных суффиксов.
Многие тюркские онимы в русском языке обладают полисемантичностью. Многие тюркские антропонимы русского языка сохраняют связь с тюркскими этнонимами. Некоторые тюркские антропонимы в русском языке выступают как коррелятивные пары, отличаясь вокализмом или консонантизмом, где один из компонентов употребляется в качестве антропонима по мужской линии, другой - женской.
В образовании тюркских онимов русского языка определенную роль играют словосочетания: а) сочетание антонимов; б) сочетание синонимов; в) определительные сочетания; г) собирательные сочетания.
Этимологический анализ тюркских онимов русского языка дает возможность предположить, что в большинстве случаев первичные термины восходят к общему этимону, который и является основой дальнейших семантических видоизменений. Структура многих онимов определяется особенностями не только семантических процессов, но и фонетических. Периферийные фонетические особенности тюркских терминов в системе мифологической ономастики оказывают значительное влияние на раскрытие этимологической структуры тюркских мифологических терминов.
Восстанавливаемые исходные семемы ряда тюркских онимов русского языка получают типологическое подтверждение на материале остальных тюркских и алтайских языков. Многие тюркские онимы русской мифологии были заимствованы контактными языками. Большей частью тюркские онимы представляют собой производные формы.
Многие тюркские онимы русского языка представляют собой дальнейшее морфологическое развитие тюркских корней и основ. Наличие в русской ономастике значительного количества разнообразных специфичных терминов и в особенности названий народов указывает на их знакомство с древнейших времен со многими другими древними этносами.
Этимологический анализ тюркских онимов русского языка полностью базируется на их лексическом материале, что свидетельствует об исконности основных компонентов данного лексико-тематического разряда.
Русские онимы тюркского происхождения, обладая фонетико-семантическими отличительными признаками, имеют в то же время общие черты и с некоторыми монгльскими параллелями. Многие онимы являются результатом семантического развития определенных лексем. Некоторые русские онимы тюркского происхождения перешли в разряд архаизмов.
В плане исторической морфологии следует отметить, что многие тюркские онимы русского языка - результат морфологического развития. Сравнительно-типологическое изучение русской мифологии и ономастики позволяет установить, что многие термины по указанным лексико-тематическим разрядам имеют прямую генетическую связь с соответствующими терминами монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.
Фонетическая структура тюркских элементов русской мифологической ономастики полностью соответствует фонетическим особенностям тюркских языков. В своей основе тюркские варианты в фонетическом аспекте являются вторичными формами, поскольку они почти всегда - результат закономерных фонетических изменений.
Семантическая структура тюркских онимов русской мифологии и ономастики характеризуется значительной разветвленностью семем, связанных друг с другом различными смысловыми отношениями. Все лексико-тематические разряды онимов, анализируемых в данной работе, связаны между собой самым тесным образом.
В работе приводится этимологическая характеристика ряда русских мифологических терминов тюркского происхождения. В некоторых случаях наше мнение совпадает с предположениями предыдущих исследователей, во всех остальных случаях дается новое этимологическое толкование. Касаясь проблемы исконной и заимствованной лексики русского языка^ следует отметить, что среди исследованных нами терминов некоторые могут быть отнесены к заимствованиям, но в подавляющем большинстве случаев указанные термины являются исконно тюркскими. Результаты лексико-тематического и лексико-семантического исследования мифологической и ономастической лексики русского языка позволяют утверждать, что все эти заимствованные лексемы обладает всеми теми признаками, которые характерны для всех тюркских языков.
Морфологические особенности мифологической и ономастической лексики русского языка ярко выявляются на материале именного и глагольного словообразования. В системе тюркского мифологического и ономастического словообразования наиболее характерными являются суффиксы: -з;- т; -дыз// -дыр; -ки; -кю: -ш; -н; -ур; -кар, -гар.
Таковы основные итоги первого опыта описательно-типологического изучения мифологической и ономастической лексики тюркского происхождения в русском языке, дальнейшее изучение которой является актуальной задачей современного русского и тюркского языкознания.
1. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.-Л., 1949. - Т. I.
2. Адилов М. С. Сложные слова в современном азербайджанском языке: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Баку, 1958.
3. Азербаев Э.Г. Вопросы тюркско- японских языковых связей: Автореф. дис. канд. филол. наук.-Алма-Ата, 1982.
4. Александров Л.С. О понятии синонимии // Лексическая синонимия. -М., 1967.
5. Азимов П. Туркменский язык (Словообразовательные аффиксы). -Ашхабад, 1950.
6. Алексанян Ж.С. Историческая и функционально-стилистическая характеристика русских фразеологизмов библейского происхождения. Автореф. дис.канд. филол. наук. Махачкала, 2002.
7. Алексанян Ж.С. Библейские фразеологизмы в организации спецзанятий в Вузе // Гуманитарные науки и новые технологии образования.Тез. докл. Махачкала, 2001.
8. Алиев Ф.Ф. Очерки по лексике языка турок Казахстана. -Алма-Ата, 1973.
9. Аманжолов С. А. Вопросы диалектологии и истории казахского языка-Алма-Ата, 1959.
10. Амиров Г.С. Синонимы в произведениях Г.Тукая. // Тюркская лексикология и лексикография. М., 1971.
11. Амосова М.Н. Слово и контекст // Ученые записки ЛГУ. Л., 1958.
12. Антонов Н. К. Исследование по исторической лексике якутского языка: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. -Якутск, 1973.
14. Аракин В.Д. Сложные существительные с первым компонентомприлагательным цвета в турецком языке. // Turcolodika. К 70-летию академика А.Н.Кононова. JL, 1976.
15. Асланов В.И. Историческая лексикология азербайджанского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук-Баку, 1973.
16. Асланов В.И. О лексических параллелях в «Кутадгу Билик» и в азербайджанском языке. // СТ, 1970. № 4.
17. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
18. Ахметъянов Р. Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья.-М., 1981.
19. Ахундов А. Опыт фонетического обобщения и грамматического описания частей тела в азербайджанском языке // СТ, 1976, №5.
20. Ахундов А. Названия частей тела человека, оканчивающиеся на -з в азербайджанском языке // Советская тюркология. Баку, 1978. -№3.
21. Багиров Г. Лексико-семантическое развитие глагола в азербайджанском языке: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. -Баку, 1966.
22. Базел Ч. Е. Лингвистическая типология // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.
23. Базилхан Б. Краткая сравнительно-историческая грамматика монгольского и казахского языков. Алма-Ата, 1974.
24. Байрамов Г.А. Основы фразеологии азербайджанского языка: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. -Баку, 1970.
25. Бакиров М.Х. Генезис и древнейшие формы общетюркской поэзии.Автореф. дис.д-ра филол. наук. Казань, 1999 .
26. Бакиров М.Х. Мифология, фольклор жанрлары Ьэм шигырь гыйлеме буенча мэкалэлэр сериясе (Серия статей по мифологии, фольклорным жанрам и теории стиха) // Эдэбият белеме сузлеге (Словарь литературоведческих терминов) .-Казан, 1990 .
27. Бакиров М.Х. Сак белэн Сок кайлардан килэ? (Откуда пришли Сак28
Современные тюркские языки
Общие сведения. Варианты названия. Генеалогические сведения. Распространение. Лингвогеографические сведения. Общий диалектный состав. Социолингвистические сведения. Коммуникативно-функциональный статус и ранг языка. Степень стандартизации. Учебно- педагогический статус. Тип письменности. Краткая периодизация истории языка. Внутриструктурные явления, обусловленные внешнеязыковыми контактами.
Турция - 55 млн
Иран - от 15 до 35 млн
Узбекистан - 27 млн
Россия - 11 до 16 млн
Казахстан - 12 млн
КНР- 11 млн
Азербайджан - 9 млн
Туркмения - 5 млн
Германия - 5 млн
Киргизия - 5 млн
Кавказ (без Азербайджана) - 2 млн
ЕС - 2 млн (без Великобритании, Германии и Франции)
Ирак - от 500 тыс. до 3 млн
Таджикистан - 1 млн
США - 1 млн
Монголия - 100 тыс.
Австралия - 60 тыс.
Латинская Америка (без Бразилии и Аргентины) - 8 тыс.
Франция - 600 тыс.
Великобритания - 50 тыс.
Украина и Белоруссия - 350 тыс.
Молдавия - 147 500 (Гагаузы)
Канада - 20 тыс.
Аргентина - 1 тыс.
Япония - 1 тыс.
Бразилия - 1 тыс.
Остальные регионы мира - 1,4 млн
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ
Тю́ркские языки́ - семья родственных языков предполагаемой алтайской макросемьи, широко распространённых в Азии и Восточной Европе. Область распространения тюркских языков простирается от бассейна реки Колымы в Сибири на юго-запад до восточного побережья Средиземного моря. Общее число говорящих - более 167,4 млн чел.
Область распространения тюркских языков простирается от бассейна
р. Лены в Сибири на юго-запад до восточного побережья Средиземного моря.
На севере тюркские языки контактируют с уральскими языками, на востоке -с тунгусо-маньчжурскими, монгольскими и китайским языками. На юге область распространения тюркских языков соприкасается с областью распространения иранских, семитских, а на западе - с областью распространения славянских и некоторых других индоевропейских (греческого, албанского, румынского) языков. Основная масса тюркоязычных народов бывшего Советского Союза проживает на Кавказе, в Причерноморье, Поволжье, Средней Азии, Сибири (западной и восточной). В западных областях Литвы, Белоруссии, Украины и на юге Молдовы проживают караимы, крымские татары, крымчаки, урумы и гагаузы.
Второй ареал расселения тюркоязычных народов связан с территорией Кавказа, где проживают азербайджанцы, кумыки, карачаевцы, балкарцы, ногайцы и трухмены (ставропольские туркмены).
Третьим географическим ареалом расселения тюркских народов является Повольже и Урал, где представлены татары, башкиры и чуваши.
Четвертый тюркоязычный ареал представляет территория Средней Азии и Казахстана, где проживают узбеки, уйгуры, казахи, каракалпаки, туркмены, киргизы. Уйгуры являются второй по численности тюркоязычной нацией, живущей за пределами СНГ. Они составляют основное население Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. В Китае наряду с уйгурами проживают казахи, киргизы, узбеки, татары, салары, сарыг-югуры.
Пятый тюркоязычный ареал представляют тюркские народы Сибири. Кроме западно-сибирских татар эту зональную группу составляют якуты и долганы, тувинцы и тофалары, хакасы, шорцы, чулымцы, алтайцы. За пределами бывшего Советского Союза основная масса тюркоязычных народов живет в Азии и Европе. Первое место по численности занимают
турки. Турки проживают в Турции (более 60 млн. человек), на Кипре, в Сирии, Ираке, Ливане, Саудовской Аравии, Болгарии, Греции, Македонии, Румынии, Франции, Великобритании, ФРГ, Италии, Бельгии, Швейцарии. Всего в Европе живет свыше 3 млн. турок.
Исходя из нынешнего географического расселения все современные тюркские народы распределены по четырем ареально-региональным группам. Ареально-региональное размещение (с запада на восток) современных тюркских языков: I группа- Южный Кавказ и Передняя Азия-120 млн.человек: (юго - западные тюркские языки- азербайджанский, турецкий); II группа- Северный Кавказ, Восточная Европа- 20 млн. человек: (северо-западные тюркские языки -кумыкский, карачаевско - балкарский, ногайский, крымско-татарский, гагаузский, караимский, татарский, башкирский, чувашский): III группа- Центральная Азия- 60 млн. человек: (юго-восточные тюркские языки- туркменский,узбекский, уйгурский, каракалпакский, казахский, киргизский); IV группа – Западная Сибирь- 1 млн. человек: (северо- восточные тюркские языки -алтайский, шорский, хакасский, тувинский, тофаларский, якутский). Культурная лексика современных тюркских языков мной будет рассмотрена по пяти семантическим группам: флора, фауна, климат, ландшафт и хозяйственная деятельность. Анализируемая лексика разделена на три группы: общетюркская, ареальная и заимствованная. Общетюркскими называются слова, которые зафиксированы в древних и средневековых памятниках, а также имеют параллели в большинстве современных тюркских языков. Ареально-региональная лексика – слова, известные одному или нескольким современным тюркским народам, живущим на одной общей или на смежных территориях. Заимствованная лексика – тюркские слова иноязычного происхождения. Словарный состав языка отражает и хранит национальную специфику, однако во всех языках в той или иной мере имеются заимствования. Как известно, иноязычные заимствования занимают важное место в пополнении и обогащении словарного состава любого языка.
В Румынии, Болгарии, Македонии проживают также татары, гагаузы. Ве- лик удельный вес тюркоязычных народов в Иране. Наряду с азербайджанцами здесь проживают туркмены, кашкайцы, афшары. В Ираке проживают туркме- ны. В Афганистане - туркмены, каракалпаки, казахи, узбеки. В Монголии про- живают казахи, тувинцы.
Не утихают научные дискуссии по принадлежности и соотношению языков и их диалектов внутри тюркских языков. Так, например, в своем классическом фундаментальном научном труде «Диалект западно-сибирских татар» (1963) Г. Х. Ахатов представил материалы по территориальному расселению тоболо-иртышских татар в Тюменской и Омской областях. Подвергнув всестороннему комплексному анализу фонетическую систему, лексический состав и грамматический строй, учёный пришел к выводу, что язык сибирских татар представляет собой один самостоятельный диалект, он не делится на говоры и является одним из древнейших тюркских языков. Тем не менее, первоначальноВ. А. Богородицкий язык сибирских татар относил к западносибирской группе тюркских языков, куда он относил также чулымских, барабинских, тобольских, ишимских, тюменских и туринских татар.
Проблемы
Проведение границ внутри многих тюркских, в особенности мельчайших, объединений затруднено:
· затруднена дифференциация языка и диалекта - фактически тюркские языки на всех этапах членения обнаруживают ситуацию диасистемы, диалектного континуума,языкового кластера и/или языкового комплекса, в то же самое время существуют различные этнолекты, трактующиеся как самостоятельные языки;
· описываются как диалекты одного языка принадлежащие к различным подгруппам идиомы (тюркские смешанные языки).
По некоторым классификационным единицам - историческим и современным - крайне мало достоверных сведений. Так, практически ничего не известно про исторические языки огурской подгруппы. Про хазарский язык предполагается, что он был близок чувашскому языку - см. Лингвистический энциклопедический словарь, М. 1990 - и собственно булгарскому. Сведения базируются на свидетельстве арабских авторов ал-Истахри и Ибн-Хаукаля, которые отмечали схожесть языков булгар и хазар с одной стороны, и непохожесть хазарского языка на наречия остальных тюрков - с другой. Принадлежность печенежского языка к огузским предполагается на основании прежде всего самого этнонима печенеги , сопоставляемого с огузским обозначением свояка baʤanaq . Из современных малоописанными являются сирийско-туркменский, локальные диалекты ногайского и в особенности восточные тюркские, фуюйско-кыргызский, например.
Неоднозначным остается вопрос соотношения между собой выделенных групп собственно тюркской ветви, в том числе соотношение современных языков с языками рунических памятников.
Некоторые языки были открыты относительно недавно (фуюйско-кыргызский, например). Халаджский язык был обнаружен Г. Дёрфером в 1970-х гг. и отождествлен в 1987 с упоминавшимся его предшественниками (Баскаковым, Мелиоранским и т. д.) аргу .
Стоит также упомянуть возникшие из-за допущенных ошибок предметы дискуссий:
· споры о генетической принадлежности древнебулгарского языка: дискуссия изначально лишена смысла, так как язык, ставший основой современного чувашского, относится к древнейшей огурской ветви, а литературный язык татар и башкир исторически является региональным вариантом языка тюрки;
· отождествление гагаузского языка (в том числе его архаичного балканского варианта) с печенежским: печенежский язык полностью вымер уже к средневековью, современный же гагаузский язык, по существу, - не что иное как продолжение балканских диалектов турецкого языка;
· отнесение саларского языка к саянским ; саларский язык, безусловно, огузский, но в результате контактов имеет много заимствований из сибирского ареала, в том числе особенности консонантизма и слова adığ вместо aju "медведь" и jalaŋadax "босоногий" наравне с исконным ajax "нога" (ср. тат. «яланаяк»);
· причисление сарыг-югурского языка к карлукским (в том числе трактовка как диалекта уйгурского) - сходство является результатом языковых контактов;
· смешивание различных идиомов, например, кумандинского и тубаларского, среднечулымских и нижнечулымских диалектов при описании так называемых диалектов кюэрик и кецик или исторических орхоно-уйгурского и древнеуйгурского.
Долганский/якутский
Алтайский /телеутский/теленгинский/чалканский (куу, лебединский)
Алтайский-ойротский
Тофаларский – карагасский
сведения из книги А. Н. Кононова "История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период" (Изд. второе, дополненное и исправленное, Ленинград, 1982). Перечень показывает, что языками названы и те, у которых большая история (турецкий, туркменский, татарский, крымско-татарский, кумыкский) и те, история которых малая (алтайский, чувашский, тувинский, якутский). Следовательно, авторы обращали внимания больше на литературную форму, на её функциональную полноту и престижность, представление о диалекте здесь затушёвано, находится в тени.
Как можно видеть из перечня, наречиями или диалектами названы и бесписьменные формы у ряда народов (барабинские, татарские, тобольские, шорские, саянские, абаканские), но и письменные формы, сравнительно молодые (ногайская, каракалпакская, кумыкская) и довольно старые (туркменская, крымскотатарская, узбекская, уйгурская, киргизская).
Употребление терминов свидетельствует о том, что авторов, прежде всего, привлекало бесписьменное состояние языков и относительная схожесть с ним письменных литературных языков с недостаточно развитыми функциями и стилями. В данном случае соединились оба предыдущих способа наименования, свидетельствуя как о недостаточной ещё развитости диалектологии, так и субъективности авторов. В пестроте названий, показанных выше, отразились сложный путь формирования тюркских языков и не менее сложный характер его восприятия и толкования учёными и преподавателями.
К 30-40 гг. ХХ в. в теории и практике полностью закрепляются термины литературный язык - система его диалектов. Одновременно заканчивается борьба между терминами для всей семьи языков (тюрк и турок-татар), которая шла в течение XIII-XIX вв. К 40-м гг. XIX в. (1835) термины тюрк/тюркский приобрели общеродовой, а турок/турецкий - видовой статус. Такое разделение закрепилось и в английской практике: turkiс "тюркский и turkish "турецкий" (но в турецкой практике turk "турецкий" и "тюркский", французский turc "турецкий" и "тюркский", немецкой turkisch "турецкий" и "тюркский"). Согласно сведениям из книги "Тюркские языки" в серии "Языки мира", всего насчитывается 39 тюркских языков. Это одна из больших языковых семей.
Беря за шкалу измерения близости языков возможность понимания и речевого общения, тюркские языки делят на близкие (тур. . -аз. -гаг. ; ног-каркалп. -каз. ; тат. -башк. ; тув. -тоф. ; як. -долг.), относительно дальние (тур. -каз. ; аз. -кирг. ; тат. -тув.) и достаточно далёкие (чув. -остальные языки; якутс. -остальные языки). В этой градации есть явная закономерность: различия в тюркских языках увеличивается с запада на восток, но верно и обратное: с востока на запад. Это правило - следствие истории тюркских языков.
Конечно, тюркские языки не сразу достигли такого уровня. Этому предшествовал длительный путь развития, как показывают сравнительно-исторические исследования. В Институте языкознания РАН составлен том с групповыми реконструкциями, которые дадут возможность проследить развитие современных языков. В поздний период пратюркского языка (III в. до н. э.) в нём образуются диалектные группы различного хронологического уровня, которые постепенно распадаются на отдельные языки. Различий между группами было больше, чем между членами внутри групп. Это генеральное различие сохранялось и впоследствии в процессе развития конкретных языков. Выделившиеся языки, будучи бесписьменными, хранились и развивались в устном народном творчестве, пока не выработались их обобщённые формы и не созрели социальные условия для введения письменности. К VI-IX вв. н. э. у некоторых тюркских племён и их объединений эти условия возникли, вслед за этим появилась и руническая письменность (VII-XII вв.). Памятники рунического письма называют ряд крупных тюркоязычных племён и их союзы: turk, uyyur, qipcaq, qirgiz. Именно в этой языковой среде на основе огузского и уйгурского языков сложился первый письменный литературный язык, обслуживающий многие этносы в широком географическом ареале от Якутии до Венгрии. Выдвинуто научное положение о том, что в разные периоды существовали различающиеся системы знаков (более десяти видов), ведёт к понятию различных региональных вариантов рунического литературного языка, которые служили общественным потребностям тюркских этносов. Литературная форма не обязательно совпадала с диалектной основой. Так, у древних уйгур Турфана диалектная форма отличалась от письменной литературной морфологией и лексикой, у енисейских кыргызов письменный язык известен по эпитафиям (это d-язык), а диалектная форма, согласно реконструкциям, подобна группе z-языков (хакасский, шорский, сарыгюгурский, чулымско-тюркский), на котором начал складываться эпос "Манас".
Этап рунического литературного языка (VII-XII вв.) сменил этап древнеуйгурского литературного языка (IX-XVIII вв.), затем им на смену пришли караханидско-уйгурский (XI-XII вв.) и, наконец, хорезмско-уйгурский (XIII-XIV вв.) литературные языки, которые служили другим тюркским этносам и их государственным структурам.
Естественный ход развития тюркских языков был нарушен монгольским завоеванием. Некоторые этносы исчезли, другие были перемещены. На арене истории в XIII-XIV вв. появились новые этносы со своими языками, которые уже имели литературные формы или вырабатывали их при наличии социальных условий вплоть до наших дней. Большую роль в этом процессе играл чагатайский литературный язык (XV-XIX вв.).
С появлением на исторической арене современных тюркских народов до формирования их в отдельные нации чагатайский язык (вместе с другими старыми языками - караханидско-уйгурским, хорезмско-тюркским и кыпчакским) использовался как литературная форма. Постепенно он вбирал в себя местные народные элементы, что привело к появлению локальных вариантов письменного языка, которые в отличие от чагатайского в целом можно называть литературным языком тюрки.
Известно несколько вариантов тюрки: среднеазиатский (узбекский, уйгурский, туркменский), поволжский (татарский, башкирский); арало-каспийский (казахский, каракалпакский, киргизский), кавказский (кумыкский, карачаево-балкарский, азербайджанский) и малоазийский (турецкий). С этого момента можно говорить о начальной поре современных тюркских национальных литературных языков.
Истоки вариантов тюрки восходят к различным периодам: у турок, азербайджанцев, узбеков, уйгуров, татар - к XIII-XIV вв., у туркмен, крымских татар, киргизов и башкир - к XVII-XVIII вв.
В 20-30-е годы в советском государстве развитие тюркских языков приняло новое направление: демократизация старых литературных языков (им были найдены современные диалектные основы) и создание новых. К 30-40-ым годам XX в. были разработаны письменности для алтайского, тувинского, хакасского, шорского, якутского языков. В дальнейшем усилившиеся в социальной сфере позиции русского языка сдерживали процесс функционального развития тюркских языков, но остановить его, конечно, не могли. Естественный рост литературных языков продолжался. В 1957 г. письменность получили гагаузы. Процесс развития имеет продолжение и в наши дни: в 1978 г. введена письменность у долган, в 1989 г. - у тофаларов. Готовятся ввести у себя письменность на родном языке сибирские татары. Каждый народ решает этот вопрос сам.
Развитие тюркских языков от бесписьменной формы к письменной с подчинённой ей системой диалектов существенно не изменилось ни в монгольский, ни в советский периоды, несмотря на негативные факторы.
Меняющееся положение в тюркском мире касается и начавшейся новой реформы алфавитных систем тюркских языков. За семидесятилетие ХХ в. это - четвёртая тотальная смена алфавитов. Такую социальную нагрузку может выдержать, наверное, только тюркское кочевое упорство и сила. Но зачем её растрачивать без видимой причины социальной или исторической - так думалось мне в 1992 г. во время международной конференции тюркологов в Казани. Кроме чисто технических недостатков в действующих теперь алфавитах и орфографиях, ничего другого не указывалось. Но для реформы алфавитов на первом плане стоят социальные потребности, а не просто пожелания, основанные на каком-либо частном моменте.
В настоящее время социальная причина алфавитной замены обозначалась. Это лидирующее положение турецкого народа, его языка в современном тюркском мире. С 1928 г. в Турции введена латинская письменность, отображающая форменную систему турецкого языка. Естественно, что и для других тюркских языков желателен переход на ту же латинскую основу. Это - тоже сила, укрепляющая единство тюркского мира. Переход в стихийном порядке на новый алфавит начался. Но что показывает начальный этап этого движения? Он показывает полную несогласованность действий участников.
В 20-е годы реформа алфавита в РСФСР направлялась единым органом - Центральным комитетом нового алфавита, который на основании серьёзной научной разработки составил унифицированные системы алфавитов. В конце 30-х годов очередная волна алфавитной смены велась силами самих тюркских народов без всякого согласования между собой ввиду отсутствия координирующего органа. Эту несогласованность так и не удалось устранить.
Нельзя пройти мимо обсуждения проблемы второго алфавита для тюркских языков стран с мусульманской культурой. Для западной мусульманской части тюркского мира восточная (арабская) письменность насчитывает 700 лет, а европейская - всего 70 лет, т. е. в 10 раз меньший отрезок времени. На арабской графике создано огромное классическое наследство, особенно ценное именно теперь для самостоятельно развивающихся тюркских народов. Можно ли этим богатством пренебрегать? Можно, если мы перестанем считать себя тюрками. Перевести на транскрипционный код великие достижения прошлой культуры невозможно. Проще овладеть арабской графикой и читать старые тексты в подлиннике. Для филологов изучение арабского письма обязательно, а для остальных - по желанию.
Наличие не одного, а нескольких алфавитов у одного народа не является исключением ни теперь, ни в прошлые времена. Древние уйгуры, например, пользовались четырьмя различными системами письма, и каких-либо жалоб по этому поводу история не сохранила.
Вместе с проблемой алфавита возникает проблема общего фонда тюркской терминологии. Задача обобщения тюркских терминологических систем не была решена в Советском Союзе, оставшись исключительным правом национальных республик. Унификация терминологий тесно связана с уровнем развития наук, который отражается в понятиях и их наименованиях. Если уровни одинаковы, то процесс унификации не представляет особых трудностей. В случае различия уровней сведение частных терминологий в нечто единое представляется делом крайне сложным.
Теперь можно ставить вопрос только о предварительных мерах, в частности об обсуждении этой темы на научных объединениях. Эти объединения могут быть построены по профессиональному признаку. Как, например, объединение тюркологов: лингвистов, литературоведов, историков и т. д. Объединение (комиссия) тюркологов-лингвистов обсуждает состояние, скажем, грамматической теории в различных частях тюркского мира и даёт рекомендации для развития и унификации его терминологии, если это представляется возможным. В данном случае очень полезен и сам просмотр состояния наук. Рекомендовать сейчас терминологию какого-либо языка для всех означает начинать работу с конца.
Обращает на себя внимание ещё одно направление, научное и социальное значение которого для тюркского мира очевидно. Это - поиск общих корней, символизирующих единый характер тюркского мира. Единые корни кроются в лексической сокровищнице тюрков, в фольклоре, особенно в эпических произведениях, обычаях и поверьях, народных ремеслах и искусстве и т. д. - словом, необходимо составить корпус тюркских древностей. У других народов такая работа уже ведётся. Разумеется, её надо продумать, составить программу, найти и подготовить исполнителей, да и руководителей работы. Потребуется, вероятно, небольшой временного характера Институт тюркских древностей. Публикация результатов и внедрение их в практику явится эффективным средством сохранения и укрепления тюркского мира. Все эти меры, вместе взятые, вольют в старую формулу Ислмаила Гаспринского - в языке, мысли, делах единство - новое содержание.
Национальный лексический фонд тюркских языков богат исконными словами. Но бытность Советского Союза кардинально изменила функциональную природу и основные терминографические нормы, а также алфавитную систему тюркских языков. Об этом свидетельствует мнение ученого А.Ю. Мусорина: «В качестве языкового союза можно рассматривать языки народов бывшего СССР. Длительное сосуществование этих языков в рамках одного многонационального государства, а также колоссальное давление на них со стороны русского языка привели к появлению в них общих черт на всех уровня их языковой системы. Так, например, в удмурдском языке под влиянием русского появились звуки [ф], [х], [ц] ранее в нем отсутствовавшие, в коми-пермяцком многие прилагательные стали оформляться суффиксом «-овой» (русс. –овый, -овая, - овое), а в тувинском сформировались новые, не существовавшие ранее типы сложноподчиненных предложений. Особенно сильным оказалось влияние русского языка на лексическом уровне. Почти вся общественно-политическая и научная терминология в языках народов бывшего СССР заимствована из русского языка или сформировалась под сильным его влиянием. Исключение в этом плане составляют лишь языки народов Прибалтики – литовский, латышский, эстонский. В этих языках соответствующие терминологические системы сформировались во многом ещë до вхождения Литвы, Латвии, Эстонии в состав СССР» .
инологический характер турецкого языка. Словарь тюркских языков содержал довольно большой процент арабизмов и иранизмов, русизмов, с которыми, опять же из политических соображений, в советское время велась борьба по линии терминологического строительства и открытой русификации. Интернациональные термины и слова, обозначающие новые явления экономики, быта, идеологии, напрямую заимствовались из русского или из других языков через печать и другие средства массовой информации, сначала в речь, а после этого закреплялись и в языке и пополнили не только тюркскую речь и терминологию, но и словарь вообще. В данное время терминосистема тюркских языков интенсивно пополняется заимствованными словами и интернациональными терминами. Основную долю заимствованных слов и неологизмов составляют термины стран Европы, в том числе большое количество английских слов. Однако, эквиваленты данных заимствованных слов в тюркском языках неоднозначны. В следствие чего нарушается национальная окраска, орфографические и орфоэпические нормы лексического фонда народа-носителя этих языков. Решение данной проблемы возможно благодаря совместными усилиями ученых тюркоязычных стран. В частности, хочется отметить, что создание единой электронной терминологической базы тюркских народов и национального корпуса Тюркского мира и его постоянное обновление будет способствовать эффективному достижению поставленной цели.
Языки этих миноритарных народов внесены в "Красную книгу языков народов России" (М., 1994). Языки народов России различны по своему правовому статусу (государственные, официальные, межнациональные, местные) и объему выполняемых ими социальных функций в разных сферах жизни. В соответствии с Конституцией 1993 года государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык.
Наряду с этим Основным Законом Российской Федерации признается право республик устанавливать свои государственные языки. В настоящее время в 19 республиках-субъектах РФ приняты законодательные акты, закрепляющие статус национальных языков как государственных. Одновременно с титульным языком субъекта РФ, признаваемым государственным в данной республике, и русским как государственным языком РФ в некоторых субъектах статусом государственного наделены и другие языки. Так, в Дагестане в соответствии с Конституцией республики (1994) государственными объявлены 8 из 13 литературно-письменных языков; в Карачаево-Черкесской республике – 5 языков (абазинский, кабардино-черкесский, карачаево-балкарский, ногайский и русский); 3 государственных языка объявлены в законодательных актах республик Марий-Эл и Мордовия.
Принятие законодательных актов в языковой сфере призвано повысить престиж национальных языков, способствовать расширению сфер их функционирования, созданию условий для сохранения и развития, а также для защиты языковых прав и языковой независимости личности и народа. Функционирование государственных языков РФ определяется в наиболее значимых сферах общения, таких как образование, книгопечатание, массовая коммуникация, духовная культура, религия. В системе образования Российской Федерации представлено распределение функций в следующих звеньях: дошкольные учреждения – язык используется как средство воспитания и / или изучается как предмет; национальные школы – язык используется как средство обучения и / или преподается как учебный предмет; национальные школы – язык используется как средство обучения и / или изучается как предмет; смешанные школы – в них представлены классы с русским языком обучения и классы с другими языками обучения, языки преподаются как учебный предмет. Все языки народов Российской Федерации, обладающие письменной традицией, с различной интенсивностью и на различных уровнях образовательной системы используются в воспитании и обучении.
Тюркские языки в Российской Федерации и многогранная, сложная и актуальная проблема политики Российского государства в языковой сфере культуры и национальных отношений в целом. Судьба же языков миноритарных тюркских этносов России - это проблема из числа критических, кричащих, пожарных: считанные годы могут оказаться роковыми, последствия - необратимыми.
Учёные относят к числу исчезающих следующие тюркские языки:
- долганский
- кумандинский
- тофаларский
- тубаларский
- тувинско-тоджинский
- челканский
- чулымский
- шорский
Долганы
Долганы (самоназвание - долган, тыа-кихи, саха) - народ в России, преимущественно в Таймырском автономном округе Красноярского края. Верующие - православные). Долганский язык - язык якутской подгруппы тюркской группы алтайских языков. Ядро долганской народности сложилось в результате взаимодействия различных этнических групп: эвенков, якутов, русских затундринских крестьян и др. Основным языком общения между этими группами стал якутский язык, распространявшийся среди тунгусских родов ещё на территории Якутии на рубеже XVII-XVIII веков. В общем историческом плане можно предположить, что долганский язык сохранил в себе элементы языка якутов периода первых волн их переселения на территорию нынешней Якутии и постепенно отодвинутых в дальнейшем последующими волнами к северо-западу. Тунгусские роды, ставшие впоследствии ядром долганской народности, контактировали с представителями этой волны якутов и, приняв их язык, вместе с ними мигрировали по той территории, которая потом стала их совместной родиной. Процесс формирования народности и её языка продолжался на полуострове Таймыр в ходе взаимовлияния различных групп эвенков, якутов, русских и их языков. Их объединяли одинаковый образ жизни (быт, хозяйство), географическое положение и, главным образом, язык, ставший к тому времени основным в общении между ними. Поэтому современный долганский язык, оставаясь в своей основе грамматически якутским, содержит в себе множество элементов языков тех народов, которые составили новый этнос. Особенно это отразилось в лексике. Долган (дулгаан) - название одного из эвенкийских родов, ассимилировавшихся в новом этносе. Это название применяется в настоящее время в русском варианте для обозначения всех представителей этой народности. Самоназвание основной группы долган (хатангский регион) hака (ср. якут. саха), а также тыа киhитэ, тыалар - человек из тундры, тундровики (западные долганы). В данном случае тюркское слово тыа (тау, туу, тоо и др.) - "лесистая гора" в долганском языке приобрело значение "тундра". Численность долган по переписям их в Таймырском АО и Анабарском районе Республики Саха (Якутия) 1959, 1970, 1979, 1989 и предварительным итогам переписи 2002 года в Российской Федерации такова: 3932 (уточнённые данные), 4877, 5053, 6929, 7000 человек. Наибольший процент считающих родным язык своей национальности по переписи 1979 года - 90 процентов, в последующие годы происходило некоторое сокращение этого показателя. В то же время возрастает число долган, свободно владеющих русским языком. Русский язык используется в официально-деловой сфере, в печати, в общении с людьми другой национальности, часто и в быту. Часть долган читает книги, журналы на якутском языке, может общаться, вести переписку, хотя и испытывает трудности лексического, грамматического, орфографического характера.
Если самостоятельности долган как народности является неоспоримым фактом, то определение статуса их языка как самостоятельного или как диалекта якутского языка вызывает до сих пор споры. Тунгусские роды, в силу сложившихся исторических обстоятельств перейдя на язык якутов, не ассимилировались в их среде, а попав в особые условия, в процессе взаимодействия с различными этническими группами, начали формироваться как новый народ. "Особыми условиями" были удалённость от основной массы якутов, иной образ жизни и другие культурно-хозяйственные изменения в жизни долган на Таймыре. Впервые мысль о самостоятельности долганского языка была высказана в 1940 году на защите кандидатской диссертации Е.И.Убрятовой "Язык норильских долган". В последние годы эта мысль всё чаще подтверждалась в работах исследователей данного языка. Речь идёт об обособлении языка долган, на определённом этапе своего развития и функционирования являвшегося диалектом якутского языка, в результате длительного изолированного развития, изменения образа жизни народа, а также географически-административного отделения. В дальнейшем долганский язык всё более отдалялся от литературного якутского языка, в основу которого положены говоры центральных районов Якутии.
Важно подчеркнуть, что вопрос о самостоятельности языка долган, как и других подобных языков, не может быть решён только с точки зрения лингвистической. При определении языковой принадлежности диалекта недостаточно апеллировать только к структурным критериям - необходимо обратиться ещё и к признакам социологического порядка: наличие или отсутствие общего литературного письменного языка, взаимопонимание между носителями, этническое самосознание народа (соответствующая оценка своего языка его носителями). Долганы не считают себя ни якутами, ни эвенками и свой язык признают как отдельный, другой язык. Это мотивируется трудностями во взаимопонимании между якутами и долганами и невозможностью использования последними якутского литературного языка в культурном обиходе; созданием собственной письменности и преподаванием в школах долганского языка (невозможность использования при этом якутской школьной литературы); изданием художественной и другой литературы на долганском языке. Из этого следует, что язык долган даже с лингвистической точки зрения, оставаясь как бы диалектом якутского языка, с учётом комплекса исторических, социально-культурных, социологических факторов является самостоятельным языком. Письменность на долганском языке была создана только в конце 70-х годов ХХ столетия. В 1978 году был утверждён алфавит на кириллице, учитывающий особенности фонематического строя языка, а также русскую и якутскую графику. В настоящее время этот язык используется в основном в бытовом общении. Начинается функционирование языка в печати, на радио. Ведётся обучение родному языку в начальной школе. Долганский язык преподаётся в РГПУ имени А.И.Герцена студентам - будущим педагогам.
Разумеется, есть немало проблем в деле сохранения и развития языка. Прежде всего, это преподавание родного языка детям в школе. Стоит вопрос о недостаточной методической оснащённости учителей, о малом количестве литературы на долганском языке. Необходимо интенсифицировать выпуск газет, книг на этом языке. Немаловажное значение имеет воспитание детей в семье в духе уважения к своему народу, традициям и родному языку.
Кумандинцы
Кумандинцы (кумандиванды, куванты, кувандыг/кувандых) - одна из тюркоязычных этнических групп, входящих в состав населения Республики Алтай.
Кумандинский язык - диалект алтайского языка или, по мнению ряда тюркологов, отдельный язык в хакасской подгруппе уйгуро-огузской группы тюркских языков. Численность кумандинцев по данным переписи 1897 года была 4092 человека, в 1926-м - 6334 человека, в последующих переписях они не учитывались; по предварительным данным переписи 2002 года в Российской Федерации - 3000 человек. Наиболее компактно кумандинцы проживают в пределах Алтайского края, в Кемеровской области. В этногенезе кумандинцев, как и других проживающих на Алтае племён, участвовали древние самодийские, кетские и тюркские племена. Древние влияния разных тюркских диалектов сказываются до сих пор, вызывая споры о языковой квалификации языка кумандинцев. Язык кумандинцев по ряду фонетических особенностей сближается с шорским языком и отчасти с хакасским. Он сохранил и специфические черты, выделяющие его среди алтайских диалектов и даже в составе тюркских языков. Кумандинцы среднего и старшего поколений в разговорной речи пользуются родным кумандинским языком, молодёжь предпочитает русский язык. Практически все кумандинцы владеют русским языком, некоторые считают его родным. Письменность для алтайского языка была разработана на базе одного из южных его диалектов - телеутского в середине XIX века миссионерами Алтайской духовной миссии. В таком виде она была распространена и среди кумандинцев. В начале 30-х годов ХХ века была предпринята попытка обучения кумандинцев на родном языке. В 1933 году был издан "Куманды-букварь". Однако этим всё и ограничилось. В начале 90-х годов преподавание в школах шло на русском языке. В качестве предмета преподавался алтайский литературный язык, который, будучи иным по диалектной базе, испытывает заметное влияние местной речи кумандинцев.
Сойоты
Сойоты - один из малочисленных этносов, представители которого компактно проживают на территории Окинского района Республики Бурятия. По данным переписи 1989 года их численность составила от 246 до 506 человек.
Указом Президиума Верховного Совета Республики Бурятия от 13 апреля 1993 года на территории Окинского района Республики Бурятия образован Сойотский национальный сельский совет. В связи с ростом национального самосознания, с одной стороны, и возможностью получить официальный правовой статус, с другой, сойоты обратились в российский парламент с просьбой о признании их самостоятельным этносом, при этом более 1000 граждан подали заявление с просьбой сменить национальность и идентифицировать их как сойотов. По сведения В.И.Рассадина, сойоты Бурятии (выходцы из Прихусугулья в Монголии) около 350-400 лет назад оторвались, по преданию, от цаатанов, которые имели те же роды (хаасуут, онхот, иркит), что и у сойотов. Сойотский язык входит в саянскую подгруппу сибирских тюркских языков, в которую объединяются языки российских тувинцев, монгольских и китайских мончаков, цэнгэльских тувинцев (степная группа) и языки тофаларов, цаатанов, уйгуро-урянхайцев, сойтов (таёжная группа). Сойотский язык бесписьменный, в своём развитии испытал значительное влияние монгольского языка, на современном этапе - бурятского и русского. Ныне сойоты почти полностью утратили свой язык: его помнят представители только старшего поколения. Изучен язык сойотов изучен очень слабо.
Телеуты
Телеуты - коренное население, проживающее по реке Сема (Шебалинский район Республики Алтай), в Чумышском районе Алтайского края и по рекам Большой и Малый Бачат (Новосибирская область). Их самоназвание - тэлэ»ут/тэлэ»эт - восходит к древнему этнониму, распространённому среди жителей Алтая. Как и другие этносы региона, телеуты формировались на основе тюркизации местных племён самодийского или кетского происхождения. Изучение топонимики показало, что кроме указанных компонентов на территории было сильно влияние и монголоязычных племён. Однако наиболее сильный пласт принадлежит тюркским языкам, причём часть тюркских названий соотносится с древнетюркскими, а также с киргизским, тувинским, казахским и другими соседними тюркскими языками. По своим лингвистическим признакам язык телеутов относится к киргизско-кыпчакской группе восточной ветви тюркских языков (Н.А.Баскаков), поэтому в нём наблюдаются черты, объединяющие его с киргизским языком. Алтайский язык имеет сравнительно длительную историю фиксации и изучения его диалектов. Записи отдельных алтайских слов начались с момента проникновения русских в Сибирь. В ходе первых академических экспедиций (XVIII век) появляются лексиконы и собираются материалы по языку (Д.-Г. Мессершмидт, И.Фишер, Г.Миллер, П.Паллас, Г.Гмелин). Большой вклад в изучение языка внёс академик В.В.Радлов, путешествовавший в 1863-1871 годах по Алтаю и собравший тексты, которые он издал (1866) или использовал в своей "Фонетике" (1882-1883), а также в "Словаре тюркских языков". Язык телеутов также попал в поле зрения учёных и был описан в известной "Грамматике алтайского языка" (1869). Именно с этим диалектом оказалась связанной языковая деятельность Алтайской духовной миссии, открывшейся в 1828 году. Её выдающиеся деятели В.М.Вербицкий, С.Ландышев, М.Глухарёв-Невский разработали первый алтайский алфавит на русской основе и создали письменный язык на основе именно телеутского диалекта. Алтайская грамматика явилась одним из первых и весьма удачных образцов грамматик тюркских языков, функционально направленных, она не потеряла своего значения и до наших дней. В.М.Вербицкий составил "Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка" (1884). Телеутский диалект первым приобрёл письменность, разработанную миссионерами, она включала буквы русского алфавита, дополненные особыми знаками для специфических алтайских фонем. Характерно, что с некоторыми незначительными изменениями эта письменность существует до наших дней. Изменённым миссионерским алфавитом пользовались до 1931 года, когда был введён латинизированный алфавит. Последний в 1938 году был опять заменён письменностью на русской основе). В современных информационных условиях и под влиянием школы происходит нивелирование диалектных различий, отступающих перед нормами литературного языка. С другой стороны, происходит наступление русского языка, которым владеют большинство алтайцев. В 1989 году 65,1 процента алтайцев указали на свободное владение русским языком, языком же своей национальности владели всего 1,9 процента от общего числа, но родным языком алтайский считают 84,3 процента (в Республике Алтай - 89,6 процента). Малочисленная популяция телеутов подвержена тем же языковым процессам, как и прочее коренное население Республики Алтай. По-видимому, сфера использования диалектной формы языка сохранится в семейном общении и в однонациональных производственных коллективах, занятых традиционными способами хозяйствования.
Тофалары
Тофалары (самоназвание - тофа, устаревшее название карагасы) - народ, проживающий главным образом на территории двух сельских советов - Тофаларского и Верхнегутарского, которые входят в состав Нижнеудинского района Иркутской области). Тофалария - местность, где живут тофалары, целиком расположена в горах, покрытых лиственницей и кедром. Историческими предками тофаларов были обитавшие в Восточных Саянах кетоязычные коттские, ассанские и аринские племена и саянские самодийцы, с одним из которых - камасинцами - тофалары тесно контактировали вплоть до недавнего времени. О субстрате этих племён свидетельствует самодийская и особенно кетоязычная топонимика, сохранившаяся в Тофаларии. О кетском субстрате говорят и заметные элементы, выявленные в фонетике и лексике тофаларского языка. Тюркизация аборигенного населения Саян произошла в древнетюркское время, о чём говорят сохранившиеся в современном языке огузские и особенно древнеуйгурские элементы. Длительные и глубокие хозяйственные и культурные контакты со средневековыми монголами, а позднее - с бурятами также отразились в тофаларском языке. С XVII века начались контакты с русскими, особенно усилившиеся после 1930 года с переводом тофаларов на оседлый образ жизни. По данным переписей всего тофаларов было в 1851 году - 543 человека, в 1882-м - 456, в 1885-м - 426, в 1927-м - 417, в 1959-м - 586, в 1970-м - 620, в 1979-м - 763 (в самой Тофаларии проживало тогда 476 человек), в 1989 году - 731 человек; по предварительным данным переписи 2002 года в Российской Федерации численность тофаларов - 1000 человек. До 1929-1930 годов тофалары вели исключительно кочевой образ жизни и не имели стационарных поселений. Их традиционным занятием издавна являлось разведение домашних северных оленей, которых используют для верховой езды и перевозки грузов во вьюках. Другими направлениями хозяйственной деятельности были охота на мясных и пушных зверей, рыболовство, заготовка дикорастущих съедобных растений. Тофалары прежде не занимались земледелием, однако живя уже оседло, они научились у русских выращивать картофель и овощи. До перехода на оседлость они жили родовым строем. После 1930 года на территории Тофаларии построены сёла Алыгжер, Нерха и Верхняя Гутара, в которых были поселены тофалары, здесь же селились русские; с этих пор среди тофаларов укреплялись позиции русского языка. Тофаларский язык входит в саянскую группу тюркских языков, в которую объединяются вместе с ним тувинский язык, языки монгольских уйгурохурянхайцев и цаатанов, а также мончаков Монголии и Китая. Сравнение в общетюркологическом плане показывает, что тофаларский язык, иногда сам, иногда вместе с другими тюркскими языками Саяно-Алтая и якутским сохраняет ряд архаичных черт, некоторые их них сопоставимы с древнеуйгурским языком. Изучение фонетики, морфологии и лексики тофаларского языка показало, что этот язык является самостоятельным тюркским языком, имеющим как специфические черты, так и признаки, объединяющие его либо со всеми тюркскими языками, либо с их отдельными группами.
Тофаларский язык всегда был бесписьменным. Однако его фиксация была осуществлена в научной транскрипции в середине XIX века известным учёным М.А.Кастреном, а в конце XIX века Н.Ф.Кафтановым. Письменность создана только в 1989 году на русской графической основе. С 1990 года началось преподавание тофаларского языка в начальных классах тофаларских школ. Составлены букварь и книга для чтения (1-й и 2-й класс)… При кочевой жизни тофалары имели активные языковые связи лишь с живущими по соседству с ними камасинцами, тувинцами-тоджинцами, нижнесудинскими и окинскими бурятами. В то время языковая ситуация у них характеризовалась моноязычием подавляющей части населения и тофаларско-русско-бурятским трёхъязычием у отдельной части взрослого населения. С началом оседлой жизни русский язык стал прочно входить в повседневную жизнь тофаларов. Школьное обучение велось в Тофаларии только на русском языке. Родной язык постепенно был оттеснён в сферу домашнего общения, да и то между пожилыми людьми. В 1989 году в качестве родного назвали тофаларский язык 43 процента от общего числа тофаларов, а свободно им владели лишь 14 человек (1,9 процента). После создания письменности и начала преподавания тофаларского языка в начальной школе, то есть после получения государственной поддержки, - пишет исследователь тофаларского языка В.И.Рассадин, - интерес к тофаларскому языку, к тофаларской культуре у населения стал возрастать. Язык стали учить в школе не только тофаларские дети, но и ученики других национальностей. Люди стали больше разговаривать между собой на родном языке. Таким образом, сохранение и развитие тофаларского языка в настоящее время зависит от степени государственной поддержки, обеспеченности школы учебными и наглядными пособиями по родному языку, финансовой обеспеченности публикаций на тофаларском языке и подготовки учителей родного языка, а также от уровня развития привычных форм хозяйствования в местах проживания тофаларов.
Тувинцы-тоджинцы
Тувинцы-тоджинцы - одна из малочисленных этнических групп, входящих в состав современной тувинской нации; они компактно проживают в Тоджинском районе Республики Тува, название которого звучит "тодьу". Тоджинцы называют себя тыъва/туъга/туъха, этноним восходит к глубокой древности.
Язык тувинцев-тоджинцев - диалект тувинского языка в уйгуро-тюкюйской подгруппе уйгуро-огузской группы тюркских языков. Расположенная в Северо-Восточной Туве Тоджа занимает территорию 4,5 тысячи квадратных километров, это - мощные горные массивы в Восточных Саянах, заросшие тайгой, а межгорья заболочены, берущие начало в горных отрогах реки протекают по лесистой Тоджинской котловине. Богат и разнообразен животный и растительный мир этого региона. Проживание в горной местности изолировало тоджинцев от остальных жителей Тувы, и это не могло не сказаться на особенностях языка. В этногенезе тувинцев-тоджинцев приняли участие самодийцы, кеты, монголы и тюрки, о чём свидетельствуют родо-племенные названия, сохранившиеся у современных жителей Тоджи, и этнонимы, общие у перечисленных народов, богатый материал даёт также местная топонимика. Тюркский этнический компонент оказался решающим и, как свидетельствуют разные источники, к XIX веку население Тоджи было тюркизировано. Однако в материальной и духовной культуре тувинцев-тоджинцев сохраняются элементы, восходящие к культурам указанных этносов-субстратов.
В конце XIX - начале ХХ веков в Тоджи переселялись русские крестьяне. Их потомки продолжают жить рядом с тоджинцами, представители старшего поколения нередко владеют тувинским языком. Новая волна русских связана с освоением природных богатств, большинство из них специалисты -инженеры, агрономы, зоотехники, врачи. В 1931 году по данным переписи в Тоджинском районе было 2115 человек коренных жителей (568 хозяйств). В 1994 году исследователь языка и культуры тувинцев-тоджинцев Д.М.Насилов утверждал, что их насчитывается около 6000 человек. По предварительным данным переписи 2002 года в Российской Федерации тувинцев-тоджинцев 36.000 человек (!). Тоджинский язык подвергается активному давлению со стороны литературного языка, нормы которого проникают через школу (тувинский язык в школе преподаётся с подготовительного до 11 класса включительно), средства массовой информации, художественную литературу. В Туве до 99 процентов тувинцев считают свой язык родным, это один из самых высоких показателей по Российской Федерации сохранности национального языка как родного. Однако, с другой стороны, сохранению диалектных особенностей в Тодже способствует также устойчивость традиционных форм хозяйствования в регионе: разведение оленей и скота, охота на пушного зверя, рыболовство, то есть общение в условиях привычной хозяйственной среды, причём здесь в трудовой деятельности активно участвует и молодёжь, что обеспечивает языковую преемственность. Таким образом, языковую ситуацию у тувинцев-тоджинцев следует оценивать как одну из наиболее благополучных среди других малочисленных этносов в Сибирском регионе. Из среды тувинцев-тоджинцев вышли известные деятели тувинской культуры. В произведениях писателя Степана Сарыг-оола нашли отражение не только жизнь тоджинцев, но и особенности языка последних.
Челканцы
Челканцы - одна из тюркоязычных этнических групп, входящих в состав населения Республики Алтай, известны также под устаревшим названием лебединцы или лебединские татары. Язык челканцев относится к хакасской подгруппе уйгуро-огузской группы тюркских языков. Челканцы - коренное население Горного Алтая, проживающее по реке Лебедь и её притоку Байгол. Их самоназвание - чалканду/шалканду, а также куу-кижи (куу - "лебедь", откуда и возник калькированный с тюркского этноним "лебединцы" и гидроним река Лебедь). В формировании челканцев, как и других этнических групп современных алтайцев, приняли участие племена самодийского и кеттского происхождения, а также тюркские племена, тюркский язык которых окончательно победил иноязычные компоненты. Массовое переселение тюрок на Алтай происходило в древнетюркское время.
Челканцы - малочисленный этнос, подверженный влиянию алтайских этнических групп, а также проживающего вокруг значительного русскоязычного населения. Челканцы расселены в деревнях Курмач-Байгол, Суранаш, Малый Чибечень и Иткуч. В научной литературе середины 90-х годов ХХ века утверждалось, что челканцев насчитывается около 2000 человек; по предварительным данным переписи 2002 года их в Российской Федерации 900 человек.
Первая фиксация языка челканцев (лебединцев) принадлежит академику В.В.Радлову, бывшему на Алтае в 1869-1871 годах. В наше время в изучение алтайского языка и его диалектов большой вклад внёс Н.А.Баскаков. В своих работах он использовал собственные экспедиционные материалы, а также все записанные ранее тексты и материалы по данным диалектам. Топонимика региона проживания челканцев и алтайцев вообще описана в фундаментальном труде О.Т.Молчановой "Структурные типы тюркских топонимов Горного Алтая" (Саратов, 1982) и в "Топонимическом словаре Горного Алтая" (Горно-Алтайск, 1979; более 5400 словарных статей). Все челканцы двуязычны и хорошо владеют русским языком, который для многих стал уже родным. Поэтому челканский диалект, сужая сферу своего функционирования, остаётся живым лишь в семейном общении и в небольших производственных коллективах, занимающихся традиционными видами хозяйственной деятельности.
Чулымцы
Чулымцы являются коренным населением, проживающим в таёжной местности в бассейне реки Чулым, по его среднему и нижнему течению, в пределах Томской области и Красноярского края. Чулымский язык (чулымско-тюркский) - язык хакасской подгруппы уйгуро-огузской группы языков, близкородственен хакасскому и шорскому языкам; это язык малочисленного тюркского этноса, известен под устаревшими названиями язык чулымских/мелетских/мелецких татар, он представлен ныне двумя диалектами. Вхождение чулымского языка в тюркоязычный ареал Сибири свидетельствует о генетических связях предков его носителей, участвующих в тюркизации аборигенного населения бассейна реки Чулым, с племенами, говорящими на тюркских языках всего Саяно-Алтая. С 1946 года начинается систематическое изучение чулымского языка А.П.Дульзоном, видным томским лингвистом: он побывал во всех чулымских деревнях и описал фонетическая, морфологическая и лексическая система этого языка и дана характеристика его диалектов, прежде всего нижнечулымского. Исследования А.П.Дульзона продолжила его ученица Р.М.Бирюкович, собравшая объёмный новый фактический материал, давшая развёрнутое монографическое описание строя чулымского языка с особым вниманием к среднечулымскому диалекту и показавшая его место среди других языков тюркоязычных ареалов Сибири. По предварительным данным переписи 2002 года чулымцев в Российской Федерации насчитывается 700 человек. Чулымцы вступили в контакты с русскими начиная с XVII века, ранние русские лексические заимствования адаптированы по законам тюркской фонетики: порота - ворота, аграт - огород, пуска - бусы, теперь же все чулымцы свободно владеют русским языком. В чулымском языке представлено известное число общетюркских слов, сохранивших древний звуковой облик и семантику, сравнительно мало в нём монгольских заимствований. Своеобразны термины родства и система отсчёта времени, топонимические названия. Благоприятными для языка чулымцев факторами являются их известная изолированность и сохранение у них привычных форм хозяйствования.
Шорцы
Шорцы - малочисленный тюркоязычный этнос, проживающий в северных предгорьях Алтая, в верховьях реки Томи и по её притокам - Кондоме и Мрассу, в пределах Кемеровской области. Самоназвание - шор; в этнографической литературе известны также под названием кузнецкие татары, черневые татары, мрасцы и кондомцы или мрасские и кондомские татары матурцы, абалары или абинцы. Термин "шоры" и соответственно "шорский язык" в научный оборот был введён академиком В.В.Радловым в конце XIX века; он объединил под этим названием родовые группы "кузнецких татар", выделив их из родственных по языку соседних телеутов, кумандинцев, челканцев и абаканских татар, однако термин "шорский язык" окончательно утвердился лишь в 30-е годы ХХ века. Шорский язык - язык хакасской подгруппы уйгуро-огузской группы тюркских языков, что свидетельствует о его относительной близости к другим языкам этой подгруппы - хакасскому, чулымско-тюркскому и северным диалектам алтайского языка. В этногенезе современных шорцев участвовали древние обско-угорские (самодийские) племена, позднее отюрченные, и группы древних тюрок-тюкю и теле. Этническая неоднородность шорцев и влияние ряда языков-субстратов обусловили наличие в шорском языке заметных диалектных различий и сложности формирования единого разговорного языка. С 1926 по 1939 год на территории нынешних Таштагольского, Новокузнецкого, Междуреченского районов, Мысковского, Осинниковского и части Новокузнецкого городских советов существовал Горно-Шорский национальный район. Ко времени создания национального района шорцы проживали здесь компактно и составляли около 70 процентов от его населения. В 1939 году была ликвидирована национальная автономия и проведено новое административно-территориальное деление. В последнее время в связи с интенсивным индустриальным развитием Горной Шории и притоком иноязычного населения плотность коренного населения катастрофически снизилась: например, в городе Таштаголе шорцев 5 процентов, в Междуреченске - 1,5 процента, в Мысках - 3,4, причём большая часть шорцев проживает в городах и посёлках - 73,5 процента, в сельской местности - 26,5 процента. Общая численность шорцев по данным переписей 1959-1989 годов незначительно возрастала: 1959 год - 15274 человека, 1970-й - 16494, 1979-й - 16033, 1989 - 16652 (из них на территории Российской Федерации - 15745). По предварительным данным переписи 2002 года шорцев в России 14 тысяч. В последние десятилетия снизилось и количество свободно владеющих своим родным шорским языком: в 1989 году их было всего 998 человек - 6 процентов. Русский язык назвали родным около 42 процентов шорцев, свободно им владеют 52,7 процента, то есть около 95 процентов современных этнических шорцев владеют русским языком или как родным, или как вторым языком: абсолютное большинство стало двуязычным. В Кемеровской области число говорящих на шорском языке к общему числу населения составило около 0,4 процента. Русский язык оказывает всё большее влияние на шорский: увеличиваются лексические заимствования, изменяется фонетическая система и синтаксический строй. К моменту первой фиксации в середине XIX века язык шорцев (кузнецких татар) представлял собой конгломерат тюркских диалектов и говоров, однако диалектные различия были не вполне преодолимы при устном общении шорцев. Предпосылки для создания общенародного шорского языка возникли при организации Горно-Шорского национального района когда появилась национальная государственность на единой этнической территории при компактности расселения и экономической целостности. Литературный язык формировался на основе нижнемрасского горора мрасского диалекта. На нём издавались учебные пособия, произведения оригинальной литературы, переводы с русского языка, выходила газета. Шорский язык изучался в начальной и средней школе. В 1936 году, например, из 100 начальных школ 33 были национальными, из 14 средних - 2, к 1939 году из 209 школ в районе 41 была национальной. В селе Кузедеево был открыт педагогический техникум на 300 мест, 70 из них были отведены шорцам. Создавалась местная интеллигенция - учителя, писатели, культработники, укреплялось общешорское национальное самосознание. В 1941 году вышла в свет первая большая научная грамматика шорского языка, написанная Н.П.Дыренковой, ранее ею был издан том "Шорского фольклора" (1940). После упразднения Горно-Шорского национального района были закрыты педтехникум и редакция национальной газеты, сельские клубы, преподавание в школах и делопроизводство стали вестись только на русском языке; развитие литературного шорского языка было таким образом прервано, как и его воздействие на местные говоры. История письменности шорского языка насчитывает более 100 лет: в 1883 году была издана на кириллице первая книга на шорском языке - "Священная история", в 1885-м составлен первый букварь. До 1929 года письменность основывалась на русской графике с добавлением знаков для специфических тюркских фонем. С 1929 по 1938 год использовался алфавит на латинской основе. После 1938 года вернулись снова к русской графике. Сейчас изданы учебники и книги для чтения для начальной школы, учебники для 3-5 классов, готовятся шорско-русский и русско-шорский словари, создаются художественные произведения, печатаются фольклорные тексты. В Новокузнецком педагогическом институте открыто отделение шорского языка и литературы (первый набор в 1989 году). Однако родители не стремятся обучать детей родному языку. В ряде посёлков созданы фольклорные ансамбли, основная задача которых - сохранение песенного творчества, возрождение народных танцев. Общественные национальные движения (Ассоциация шорского народа, общество "Шория" и другие) поставили вопрос о возрождении традиционных видов хозяйствования, восстановлении национальной автономии, о решении социальных проблем, особенно для жителей таёжных посёлков, создании экологических зон.
| Российская империя была многонациональным государством. Языковая политика Российской империи была колониальной в отношении других народов и предполагала доминирующую роль русского языка. Русский язык был языком большинства населения и, следовательно, государственным языком империи. Русский язык был языком администрации, суда, армии и межэтнического общения. Приход большевиков к власти означал поворот в языковой политике. В ее основу была положена необходимость удовлетворения потребностей каждого пользоваться своим материнским языком и овладения на нем высотами мировой культуры. Политика равноправия всех языков нашла широкую поддержку у нерусского населения окраин, чье этническое самосознание значительно выросло за годы революций и гражданской войны. Однако осуществлению новой языковой политики, начатой в двадцатых годах и получившей также название языкового строительства, препятствовало недостаточное развитие многих языков. Немногие из языков народов СССР тогда имели литературную норму и письменность. В результате национального размежевания 1924 года, основанного на провозглашенном большевиками «праве наций на самоопределение» появились автономные национальные образования тюркских народов. Создание национально-территориальных границ сопровождалось реформой традиционного арабского письма мусульманских народов. В |
| лингвистическом плане традиционное арабское письмо неудобно для тюркских языков, поскольку при письме не обозначаются краткие гласные. Реформа арабского письма легко разрешила эту проблему. В 1924 году модифицированный вариант арабицы был разработан для кыргызского языка. Однако даже реформированная арабица имела ряд недостатков, а главное – она консервировала замкнутость мусульман СССР от остального мира и тем самым противоречила идее мировой революции и интернационализма. В этих условиях принимается решение о поэтапной латинизации всех тюркских языков, в результате чего в 1928 году был осуществлен перевод на тюркско- латинский алфавит. Во второй половине тридцатых годов намечается отход от ранее провозглашенных принципов в языковой политике и начинается активное внедрение русского языка во все сферы языковой жизни. В 1938 году вводится обязательное изучение русского языка в национальных школах союзных республик. А в 1937-1940 гг. письменность тюркских народов переводится с латиницы на кириллицу. Изменение языкового курса, прежде всего, было связано с тем, что реальная языковая ситуация двадцатых и тридцатых годов противоречила проводимой языковой политике. Потребность взаимопонимания в едином государстве требовала единого государственного языка, которым мог быть только русский. Кроме того, русский язык имел высокий социальный престиж у народов СССР. Овладение русским языком облегчало доступ к информации и знаниям, способствовало дальнейшему росту и карьере. А перевод языков народов СССР с латиницы на кириллицу, безусловно, облегчал изучение русского языка. Более того, к концу тридцатых годов массовые ожидания мировой революции сменились идеологией построения социализма в одной стране. Идеология интернационализма уступила место политике национализма |
В целом же последствия советской языковой политики на развитие тюркских языков были довольно противоречивыми. С одной стороны, создание литературных тюркских языков, значительное расширение их функций и укрепление их статуса в обществе, достигнутые в советское время, трудно переоценить. С другой стороны, процессы языковой унификации, а позже и русификации, способствовали ослаблению роли тюркских языков в общественно-политической жизни. Так, языковая реформа 1924 года привела к обрыву мусульманской традиции, которая питала этничность, язык, культуру на основе арабской графики. Реформа1937-1940 гг. оградила тюркские народы от возрастающего этнополитического и социокультурного влияния Турции и тем самым способствовала культурной унификации и ассимиляции. Политика русификации проводилась вплоть до начала девяностых годов. Тем не менее, реальная языковая ситуация была намного сложней. Русский язык господствовал в системе управления, крупной промышленности, технике, естественных науках, то есть там, где преобладали некоренные этносы. Что касается большинства тюркских языков, то их функционирование распространялось на сельское хозяйство, среднее образование, гуманитарные науки, художественную литературу и средства массовой информации.
Языковая ситуация в России не перестает быть одной из острых и актуальных проблем. В многонациональном государстве, каким является Российская Федерация, активное двуязычие представляет собой социальную необходимость – одно из главных условий совместного проживания и сотрудничества разноязычных народов. Однако ассимиляционные процессы пагубно влияют на языки малых народов РФ. В России из года в год сокращается доля владеющих родным языком, снижается процент тех, кто считает язык элементом этнической идентификации, особенно это заметно в городах. Если процесс потери интереса к языку своего народа будет развиваться, то это приведет к исчезновению не только языков, но и ряда народов РФ. Поэтому большинство минор
.jpg)
